На этом разговор был окончен. Вместо словесных перепалок они пошли искать выход из этой комнаты. У обоих уже кончались нервы, и нестерпимо хотелось избавится ото всего, что окружало их в данный момент. Особенно друг от друга…
====== Глава XXXVII — «Король Эдмунд — часть 2» ======
Неужели это последняя глава с Испытанием? Я так рада, вот честно. Устала я с этими главами, вот хоть убейте. Наконец-то со следующих глав уже пойдёт то, что желала с самого начала написать!
Я вернулась!!!
Глава XXXVII — «Король Эдмунд — часть 2»
Меч сверкает в полутьме. Питеру всегда нравилось ощущать тяжесть оружия в своей руке, но от этого меча у него особые чувства. Он не может поверить в то, что вот это стальное «жало» способно навсегда разрушить чары, положить конец лютой Нарнийской зиме. Питеру хочется добраться поскорее до брата и спасти его, вновь сжать его плечо и закатить глаза от сарказма, которым он его тут же польёт при встрече. Питеру хочется прижать к себе всю свою семью, что сейчас разбросана по свету, и просто почувствовать себя счастливым. Ему не хочется идти и воевать с врагами, не хочется теряться в этом мире, будто бы чужим для него. Питеру не хочется сидеть здесь и смотреть на спящую Ксению, видя в ней прежнюю девушку, но не ощущая её той.
Меч сверкает в полутьме, будто бы подмигивает, издеваясь. Питеру хочется сжать рукоять и вогнать его в тело Лорда, покончив с ним раз и навсегда. Питеру хочется надеяться на то, что со смертью врага уйдут и проблемы. Питеру хочется забыть все ужасы последних нескольких лет.
Меч сверкает в полутьме, в его лезвии отражается сам Питер, которому больше всего на свете не хочется бояться…
Ксении приходится открыть глаза в тот момент, когда она слышит всплеск воды. Медленно привстав, она наблюдает за Питером, который склонился над колодцем. Фигура его едва чётко видна, но ей достаточно. К тому же зрение Всадника даёт ей плюс сто к её обычному, человеческому, зрению.
— Сколько я спала? — интересуется она, поднимаясь на ноги.
— Пару часов, не более, — ответил Питер, поворачиваясь к ней, — готова идти?
Она кивает. Одежда до сих пор не просушилась, но с неё, по крайне мере, не стекает вода, а это уже хорошо. Питер проверяет на месте ли его меч, будто бы тот мог куда-то исчезнуть. Да и сам по себе он слишком встревожен. Ксения старается на это не обращать внимание, потому что сама вздрагивает чуть ли не через каждый вздох. Что удивительно, хотя ей уже стоит привыкнуть, что Испытание старается и равнодушного запугать.
Питер оглядывает её мельком, подходя к самой дальней стене и, будто бы из ниоткуда, вытягивает целый канат. Ксения в удивлении охает, подходя ближе.
— Нужно взбираться вверх? — спросила она тихо.
— Да, — Певенси кивнул. — Я долго сидел и смотрел на эту стену. Там есть возвышенность, видишь? — он указывает ей куда-то вверх. Ксении приходится приглядеться, чтобы различить едва заметный контур камня.
Без лишних слов Питер взбирается по канату, да так ловко, будто бы всю жизнь лазал по таким верёвкам. Ксения вздыхает, думая о том, как удобнее ухватиться.
— Подпрыгни, я подхвачу тебя, — доносится сверху, и Ксения верит. Обхватив канат руками, она подпрыгивает и начинает медленно ползти вверх. Силы покидают её ровно на середине. Она понимает, что сейчас ухнет вниз.
— Питер! — кричит она, смотря на немеющие пальцы. — Питер!
— Слышу, — отвечает он ей, а после канат начинает медленно тянуться вверх. Она слышит сверху тяжёлое дыхание Питера. Когда до конца остаётся совсем маленько, она протягивает руку вверх. Тёплые пальцы короля обхватывают её, а после внезапно дёргают вверх, что Всадница даже подлетает. Секунда — и она оказывается наверху. Питер сидит на корточках и тяжело вздыхает. Он устал, так же как и она. У обоих кончаются все силы, и не только физические, но и духовные.
Потолок слишком близко к ним, встать на ноги в полный рост не удаётся, поэтому они ползут на четвереньках. Питер впереди, прокладывает путь, Ксения сзади. Она старается ползти как можно быстрее, чтобы не отставать, но сил уже больше нет.
Она чувствует неприятное шебуршание в груди, будто бы какой-то червячок сомнений засел внутри и пытается добиться от неё паники и опущенных рук. Ей отчего-то хочется остановиться, сесть и больше никогда не двигаться, даже если придётся остаться здесь навечно. С каждым ползком к выходу, в её голове закрадывается страшная мысль: они не смогут и всё это напрасно. Ей не хочется этого, но с каждым вздохом червяк лезет глубже, а она перестаёт верить, теряя надежду.
Проходит немного времени, когда проход расширяется, а потолок резко уходит вверх. Питер встаёт на ноги, а Ксения уже не может даже двигаться. Она кульком падает на пол сразу же, как только ощутила свободу. Она дышит ровно, но тяжело. Питер не сразу замечает в каком она состоянии. Его до сих пор удивляет то, что он не чувствует её через их связь, отчего начинает верить в её слова. Но неужели этот самый кулон, висящий у неё на шее, прерывает связь, неужели это всё из-за него?
Питер подходит к девушке, присаживаясь на корточки. Она плачет!
— Ты чего? — Питер удивлён, жутко удивлён. Она же не может плакать! Для этого должны быть чувства…
— Мы не справимся, — шепчет она тихо-тихо, что ему приходится прикладывать усилия для того, чтобы услышать хоть что-то. — Не справимся…
— Не говори ерунды, — говорит он ей, — мы почти закончили. Ксения, я удивляюсь тебе. Как может равнодушный человек рыдать?
Она не отвечает, разрыдавшись только сильнее. Он закатывает глаза. Прислонившись к стене, он садится, а после притягивает её к себе, положив её голову себе на грудь. Она не сопротивляется — ещё одно удивление постигает его незамедлительно.
— Глупая ты, бесчувственная, — улыбается он, зарываясь в её волосы лицом. Они не пахнут цветочным ароматом, какой он помнит. Сейчас они потеряли свой аромат точно также, как и Ксения потеряла надежду. — Ты заставляешь меня забывать, что ты другая.
— Я другая, — отвечает она хрипло. — Господи, Питер, я другая! — она начинает злиться и с остервенением одёргивает рукав левой руки, чтобы впиться пальцами в чёрную метку Всадника. Питер с интересом смотрит на то клеймо, забравшее у него его Ксению, испытывая желания выжечь его.
— Как одна единственная малюсенькая татуировка может поменять человека в корень? — спрашивает он у неё.
— Она не меняла меня, — говорит Ксения тихо. — Она – лишь последствие моих изменений.
— Тогда что случилось? Как ты стала такой? — поражаясь её откровениями, Питер не желает пропускать возможность узнать так интересовавшую его информацию.
— Я переродилась в огне, — она говорит это так равнодушно, будто бы рассуждает о погоде.
— То есть?
— Огонь Вэна был направлен на меня в тот момент, когда Конде читал заклинание. Я сгорела и вернулась в этот мир уже другой. Когда я говорила, что та Ксения мертва, я подразумевала именно это.
Питер поражён, поэтому ничего не отвечает. Он вдруг совершенно внезапно осознаёт тот момент, потому что переживал то же самое в ту минуту. Теперь для него становится ясно, почему ему казалось, будто бы его сжигают заживо. Это Ксения горела в огне для того, чтобы навек поменяться.
— Я только сейчас начинаю осознавать, что натворила, — вдруг говорит она спустя какое-то время. — Мне кажется, будто бы у меня открываются глаза.
— И что же ты осознаёшь? — интересуется он. Его глаза прикованы к драконьим крыльям и кругляшку на её запястье. Он ненавидит эту метку всей своей душой, но что может сделать его ненависть к ней? Метка не исчезнет ни-ко-гда.
— Мне спокойно, — говорит она, и это точно не то, чего он ждал, на что надеялся. — Я смирилась с тем, что другая, что больше не испытаю тех чувств, которые испытывала раньше. Леа рассказывала на что это похоже, но только теперь я осознаю это в полной мере. Она говорила, что я научусь чувствовать, но прежних эмоций испытывать не буду. Именно поэтому я сейчас плачу и мне иногда страшно. Где-то подсознательно я помню, как это — чувствовать, но не более. Всадники — машины, Питер, иначе не может быть, — она царапает кожу руки, не ощущая ничего. Её пальцы медленно соскальзывают с предплечья.