- Разве у вампиров бывает душа?
- Да, это из зависти к нашему бессмертию придумали, что мы бездушные монстры. А мы просто сильнее. Мы независимы...
- А какая она у тебя?
Взгляд девушки подернулся потрясением.
- Скажи, я могу быть с тобой собой? Ты не испугаешься? Или мне и дальше притворяться суперженщиной?
- Да ты можешь быть настоящей.
- Тогда обними меня, - умоляюще обратилась она. Макс обнял Карину и она вдруг заплакала: - Мне так было плохо без тебя, вокруг никого, кто бы понимал меня, будто как тогда, в самом начале я вновь стала одинокой маленькой девочкой, а ты обнимаешь меня... Наши души видят друг в друга. Ты ведь знаешь это. Знаешь, я тебе не причиню зла.
- А потом будет чудо и все станет хорошо?
- Конечно, - Карина с абсолютной уверенностью кивнула, чуть приподнялась, вглядываясь в лицо Макса.
- Тогда, - широко зевнув, произнес Макс. - Можно и поспать.
Под эти слова девушка свернулась калачиком, Макс обнял ее за плечо, закрыл глаза, мгновенно заснул.
Какое-то время Макс дремал. Ему представлялась ковровая дорожка... она тянулась, тянулась бесконечно... Ни конца ни края. Будто вся жизнь - это дорога в одном направлении...
Вдруг он резко открыл глаза. Ему отчетливо вспомнилась фотосессия на алой ковровой дорожке. Сцена окончательно предстала перед глазами и он узнал денди, который обнимался с ним и Кариной - это был танцовщик Робин Карлайл. Его книга лежала на столе в лучах лунного света. Автобиография, подаренная в пятницу перед мрачным балом, лежала и ждала. Макс непроизвольно потянулся и стал безотчетно листать в лунном свете страницы в книге, посередине которой были фотографии. Один снимок, второй, третий - снимки приковали его внимание. Это был он, на фотографии был именно он. На фоне огромной вывески, рядом стоял Робин Карлайл, точнее, как гласила надпись внизу якобы его отец - Джонни, который был просто неотличим от нынешнего Робина и подпись: «Джонни Карлайл и Майкл Гетс, премьера-открытие кинотеатра Миллениум, 1925 год. Нью-Йорк». Макс закрыл книгу. Он почувствовал странную дрожь, почти вибрацию в груди, а еще холод. Ему очень захотелось согреться.
Макс встал, прошелся по комнате и, понимая свой первоначальный импульс, прошел на кухню. Выпив пару таблеток, он не включая свет, совершенно автоматически положил початую пачку снотворного в прихожей на тумбочке и вернулся в постель, крепко обнял и прижался к девушке. Карина удовлетворенно засопела.
На часах было три ночи.
Под утро Макс проснулся вновь и уже не мог заснуть. Он поднялся и сел на кровать. Несколько мгновений прислушивался к звукам угасающей ночи. Но в комнате лишь было слышно как ритмично, секунду за секундой отсчитывает время будильник. Наконец Максу надоело слушать равномерный отсчет и он встал, а затем подошел к окну. За стеклом, как всегда, предстал знакомый однообразный пейзаж: в свете фонаря десятки машин облепили многоэтажку Макса.
Чуть дальше от стихийной придомовой парковки располагалась детская площадка, с почти повсеместно спиленными, видимо на металл, турникетами, от которых остались лишь несколько торчащих, словно молящихся несправедливому небу на судьбу, труб да пара лесенок.
Макс устремил взгляд дальше. Там располагалась площадка наполовину заасфальтированная, наполовину - нет. Макс с сожалением и любовью отвернулся от сродственных мест - на этой детской площадке прошло все его детство. Семья их была не слишком зажиточная, так что курорты не то что Турции, - Краснодарского края были не по карману. Макс только раз видел море, за что очень благодарил свою маму - именно она как-то умудрилась договориться с одной знакомой и они съездили в Хосту - пригород Сочи. Отец к тому времени уже умер.
Макс мотнул головой, отвлекаясь от неприятного воспоминания. Отца он никогда не любил, и думать о нем порой было просто мучительно.
Отойдя от окна, Макс направился в ванну. Он не стал закрываться в ней, просто прикрыл дверь за собой и не удивился, когда через пару минут руки Карины нежно обвили его тело.
- Все хотела тебя спросить, а где твои родители?
- Отца давно нет, а мама в Питере, - коротко ответил Макс и через паузу продолжил: - Я вот тоже хотел бы знать, в кого ты такая любопытная?
Усилив голос на последних словах, Макс ополоснул намыленные руки.
- Мне все про тебя интересно, - промурлыкала Карина, прижимаясь обнаженным телом к спине Макса, ее руки нахально легли ему на бедра, - Ты как наркотик - хочу все-все о тебе знать.
Макс повел плечами. Его рука бесцеремонно обхватила бедро девушки, кончиками пальцев зацепив попку.
- Ты хочешь еще? Какой ты... - сделав кокетничающее выражение, произнесла Карина.