Анатолий Владимирович Шкирич
Эра героев. Тайная стража
© Анатолий Шкирич, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Палатки в пестрых, словно осенние листья, заплатках окружали небольшую площадь на краю городка. Улюлюкая и отпуская пьяные шутки под редкими каплями начавшегося дождя, ярмарку покидали последние посетители. Горожанки, разодетые по случаю приезда циркачей, уже давно ушли вместе с гурьбой беспокойных детишек. А теперь и развеселые мужи, что, оставшись без присмотра жен, выхлебали непосильный объем темного эля и просадили деньги на аттракционах, потянулись в городок.
Навстречу одной такой нестройной пьяной ватаге, вразнобой тянувшей похабную песенку, из-за завесы моросящего дождя выехала тройка всадников. В глазах захмелевшего овцепаса сверкнули разудалые огоньки, но, к счастью, охранявший пьяниц добрый дух никуда не отлучался, и сельчанин лишь неловко соступил в придорожную грязь, пропуская всадников. Еще секунду мужик провожал отупевшим взглядом закутанные в темные плащи фигуры, а затем встряхнул головой и заспешил вслед за товарищами.
Трое же всадников, поочередно пригнув головы в низко надвинутых капюшонах, проехали под намокшим транспарантом. Работник в шутовском колпаке, сматывавший канаты, открыл было рот, дабы выпроводить припозднившихся посетителей, но тут же бросил бухту и скрылся за сувенирной лавкой. Меся копытами раскисшую грязь на месте вытоптанной за неделю травы, всадники неспешно двигались вдоль ярмарочных построек: громадных палаток с выцветшими когда-то яркими вывесками, лавок и помостов.
Легкое движение поводьев – и скакун замер напротив невзрачного шатра. Аляповатые буквы, карты и игральные кости на вывеске складывались в слово «Предсказания».
Всадник – высокий и крепко сложенный – откинул капюшон, подставив дождю короткостриженую седину и черную бородку клином. Мужчина легко соскочил с коня, не заботясь о добротных сапогах, угодивших в грязь, смешанную с навозом и сором. Его спутники спешились следом, встав по сторонам от входа в шатер. Опытный взгляд заметил бы, как ножны коротких клинков топорщили плащи.
Приподняв перчаткой намокшую занавеску, служившую дверью, мужчина скользнул внутрь. Пряный аромат экзотических трав смешивался с прогорклым запахом масла в лампадке, что освещала скудное убранство. Плетеный столик, покрытый черной бархатной тканью, стеклянный шар с наброшенным на него платком, древний сундук с пудовыми замками и пара стульев, один из которых занимала расплывшаяся с годами старуха в темном платье.
– Завтра заходи, милок, нынче двери ярмарки уже затворились, – белесые глаза на морщинистом лице, не отрываясь, смотрели на пламя светильника, а скрюченные пальцы перебирали потертые кости четок.
– Сегодня у тебя состоится еще один сеанс, прорицательница, – движения мужчины были стремительны, и лишь голос выдавал солидный возраст.
Посетитель властно опустился в кресло, сложив руки на черном бархате столика.
– Ах да. Чей-то я совсем запамятовала, – усмехнулась гадалка. – Вижу, что ты издалека спешил ко мне.
Крючковатый нос старухи дернулся, втягивая воздух:
– Дорогой парфюм, смешанный с дюжей долей конского пота и запахами дальних краев. В былые годы по грязи на сапогах я бы проследила и твой путь ко мне, – беззубая улыбка расплылась на лице гадалки.
– Все это мог бы сказать любой шарлатан из придорожного балагана. Не за этим я здесь.
– Раньше острое зрение и тонкий слух не раз помогали мне развеять пелену будущего. Нынче же я рассчитываю лишь на видение третьего глаза, а тяжкий день и расспросы измотали и его.
– Сегодня тебе кое-что поможет, – проведя рукой над бархатом, посетитель оставил на черной ткани кристалл, полный заключенного в прозрачной темнице света.
Гадалка жадно вдохнула, словно могла чуять Эфир. Скрюченные артритом пальцы ловко подхватили сверкающий кристалл, ладони потерлись друг о друга с шелестом иссохших листов пергамента. Удовлетворенный вздох – и на бархат из рук прорицательницы упал уже тусклый и безжизненный осколок.
– Будет тебе предсказание, милок, – резким движением, никак не свойственным старухе, гадалка смахнула со стола стеклянный шар. Гость не дернулся ни от резкого движения, ни от звона разлетевшихся осколков, замерев, словно влитой. – Больно уж ты покоен. Выдаешь себя, незванец.
Из-под стола, под молчаливым взором посетителя, была извлечена потертая колода карт, и глаз с треугольным зрачком на ее рубашке вперился в свод шатра. Кусочки картона, словно живой рой насекомых, заскользили меж пальцев старухи, по тыльной стороне дланей и, наконец, сплетясь в шелестящую бумажную змею, обрушились на черный бархат, разложившись пред ней в длинный ряд.