И скоро неожиданно появился Алов, не прошло так уж много времени как мы узнали что, тот кто выдаёт себя за Алова на самом деле самозванец.
Поэтому инсургенты отдалились от организации сопротивления Черная Пламя.
Я вместе со своими двадцать пятью инсургентами выбрались из закрытого города Инсулар7 и начали повстанческую борьбу против организации 16.
Но скоро мы узнали, что нам предстоит сражаться не только с 16, но и другими группировками возникшего хаоса и анархии.
Мы создали свою общину в Шахдагских горах8 и окружили наш горный городок Дагшехер многочисленными барьерами и ловушками.
Апрель 2041 года, десять лет после Эпохи истребления.
Дагшехер9.
Шёл сильный дождь, капли падали в ямы и везде запахло землёй.
Была такая грустная и мрачная погода, что у всех не было никакого настроения не выйти погулять, либо чем-то заняться.
Небо закрыли чёрные тучи, гром стучал по облакам так сильно, что всё живое на земле застыло от страха.
Дождь шёл ровно два часа и уж убило во мне настроение жить сегодняшним днём.
Я вышел из дома и начал наслаждаться дождём.
Капли дождя падали на меня с такой нежностью, что я чувствовал успокоение в душе.
Тогда я встретил своего друга Исрафиля, который занимался обучением новых инсургентов для защиты нашего убежища.
– Исрафиль как идут успехи? – спросил Альпарслан.
– Прошло десять лет после великого восстания, и года не в нашу пользу, – ответил Исрафиль.
– С каждым годом, мы отдаляемся от борьбы с организацией 16. Мы теряем многих наших бойцов не на войне против главного врага, а в защите нашего убежища от других группировок внутри страны, – допонил Исрафиль.
– Давно уж мне не слышалось слово страна, сейчас уж мало кто помнит о таком, – сказал Альпарслан.
– Обучение новых бойцов займёт больше пяти месяцев, – проинформировал Исрафиль.
– Я думаю нам придётся заняться мародёрством вопреки нашим принципам.
– Ты же понимаешь, что нам Аксаккалы запретили такое вытворять и я их поддерживаю, – высказался Альпарслан.
– Я тоже поддерживаю их, но скоро у нас ничего не будет, оружия мало и запасов на следующую зиму не хватит, – заметил Исрафиль.
– Мы должны раздобыть оружия и запасы чтобы продолжать бороться.
– В каком-либо положении мы не находились, мы точно не воры, – сказал Альпарслан.
– Мы единственные с тобой знающие многое о старом мире, – сказал Исрафиль.
– Мы должны объединиться со всеми и воссоздать государственность.
– Всё будет не так просто, как на словах, – сказал Альпарслан.
– Ты прав, мы должны сперва решить проблему снабжения запасами и вооружением.
– Альпарслан привет как ты? – спросила Хатун.
– Ну, вот заняты с Исрафилем поисками решений насчёт проблем нашей общины, – ответил Альпарслан
– Я не доверяю Исрафилю, он не считается с решениями Аксаккалов, он хочет взять власть в общине, – сказала Хатун.
– Не беспокойся, он знает, что ничего не сможет вытворять при моём присутствии, – ответил Альпарслан.
– Если свободен, давай поговорим, – обратилась Хатун.
– С большой радостью, хоть как-то надо привить себе настроение, после такого дождя, – ответил Альпарслан.
– Альпарслан скажи, как мне стать таким же умным и храбрым как ты? – спросила Хатун.
– Я хочу быть таким же умным, как и ты.
– Ты хочешь быть умной? – спросил Альпарслан.
– Странно, я думал люди не любят не похожих на них, а точнее бояться, ненавидят.
– Что плохого в том, что, быть таким же умным, как и ты? – спросила Хатун.
– А ты мне скажи, что плохого есть, быть кем ты есть на самом деле? –спросил Альпарслан.
– Я хочу знать то, что поможет мне и другим, – поинтересовалась Хатун.
Ты хочешь признания в этом дело, – ответил Альпарслан.
– Смотри на меня чем умнее я становлюсь, тем холоднее с людьми. Чем я умнее тем безэмоциональнее я становлюсь.
Это следствие и причина одно не отделимо от другого. Знания без чувств не дадут ничего кроме страдания. Страдания универсальности, одиночества во всём, идеальности и исключительности.
Смотри на моё лицо. Видишь – это лицо холодное, безэмоциональное, безчувственное. Глаза отражают безразличие, пустоту, как будто ничего больше не может меня удивить.
– Благодаря тебе, мы смогли выжить и так долго протянуться, – сказала Хатун.
– Я хочу следовать по твоему пути и быть таким же как ты.
– Почему хочешь нести это бремя? Что тебя заставляет этого желать? – спросил Альпарслан.
– Ты заставляешь, ведь я люблю тебя, – намекнула Хатун.
– О чём ты? – удивленно спросил Альпарслан.
– О том, что услышал, смущаясь, – ответила Хатун.