— Как там? — тихо спросил он.
— Кошмар, — просипел я. — Ничего страшнее в жизни не видел. Никогда больше не буду заниматься сексом! Категорически. Нет. Всё.
— Дебил, — вздохнул Зован. — Ребёнок в порядке?
— Кричит, — передёрнул плечами я.
В мир потихоньку вернулись звуки, и я начал слышать крик ребёнка. Своего ребёнка.
— Мальчик или девочка?
— А я откуда знаю?! — вытаращился я на Зована.
— А посмотреть не мог?
— Где… посмотреть?..
— Я тебе врежу сейчас, Морти! — взвыл Зован.
— Давайте я посмотрю! — подскочила к крыльцу Огневушка. Глаза её, как обычно, пылали жаждой бурной деятельности. — Я знаю, где смотреть!
Я затянулся в третий раз, и тут меня начало потихоньку отпускать. Руки задрожали. Значит, стресс наружу выходит, это хорошо. Откуда я это знаю? Не знаю, может, и ниоткуда, сам только что придумал.
— Не надо, — сказал я и заступил дорогу Огневушке. — Мальчик.
— Точно? — саркастически спросил Зован. — А то, может, сходишь ещё посмотришь?
— Фигу! — Я на всякий случай спустился с крыльца и отошёл на пару шагов. — Я туда больше не войду. Никогда. Я новый дом построю, а это пусть будет медпункт. Нам же нужен медпункт?
— Вообще — не особо. — Это подключился Гиптиус, выйдя откуда-то из теней. — Но не помешает. Чего ты так всполошился? Это просто роды.
— Просто роды?! — заорал я на него. — Просто?! Ты бы сам попробовал! Знаешь, какая это боль, какой это ужас?!
— Только не говори, что вы с Натсэ поменялись телами, — вдруг изменившимся голосом попросил Зован. — Пожалуйста. Не надо. А то я уйду. Навсегда уйду.
— Не скажу, — буркнул я. — Богиня…
Раньше я не мог произносить привычных слов, типа «Господи», потому что знал только один язык — местный — и в нём тупо не было аналогов. Теперь здесь появилась богиня, и она то и дело срывалась у меня с языка. Я уже привык, да и остальные приспособились. От кого-то я даже слышал уже такое. Похоже, я стал законодателем новой моды.
— Мальчик, — сказал я больше самому себе. — Мальчик! Это кошмар. Чему я могу научить мальчика? Как я буду его воспитывать? А если его будут обижать другие дети? Я ведь не могу бить других детей, это ужасно. А если он сам не сможет их побить? А он не сможет…
— Эй-эй, Морт, дай, я тебе помогу, — сказал Зован. — Смотри на меня, вот так, прямо на меня, ага.
И он с размаху влепил мне пощёчину, аж в голове зазвенело. Когда же я пришёл в себя, то Зована не увидел. Огневушка с криком прыгала под деревом, которое росло посреди посёлка («На счастье», — сказал Гиптиус, когда решался вопрос, и никак не стал это комментировать). Зован висел наверху, в ветвях. Выглядело всё так, будто дерево схватило его и подняло.
— Эм… — Я потёр руку. — Зован? Ты там как?
— О, не извольте волноваться! — прокряхтел он.
— Спусти его. Быстро, — велел Гиптиус.
— Без понятия, как это сделать, — сказал я.
— Как поднял, так и опусти!
— Может, его вообще не я поднял, а дерево само! Я древесной магии не учился.
— Да ты вообще ничему не учился, ты к обучению неспособен, дурья твоя голова! Маг-интуит! — Гиптиус будто плевался словами, и я в этот момент понял, что он меня действительно ненавидит. Без дураков. — Ищи, в каком состоянии ты управляешь своей силой, и действуй!
— Зовви! — рыдала Огневушка.
— Я тебе сколько раз говорил, не называть меня так на людях! — взревел Зован.
— Простите, господин Зован, я согрешила!
— Ой, ду-у-ура!
Я закрыл глаза, представил Натсэ и Авеллу, стоящих посреди тёмной комнаты. Ну нет у меня другого инструмента! что поделать?
— Чего ты хочешь? — спросили они у меня хором.
— Чтобы дерево опустило Зована на землю.
Девчонки переглянулись. Как всегда, с таким выражением, будто я рассказал пошлый анекдот на похоронах священника. Закатили глаза — это уже что-то новенькое. Потом воображаемая Натсэ вдруг повела себя нестандартно.
— Нет, это уже чересчур, — сказала она. — Вот, возьми это. Когда потребуется магия — направь её на объект и сформулируй намерение.
Я открыл глаза и с удивлением уставился на прутик у себя в руке. Недлинный такой, невзрачный. Мне его дала Натсэ. Но в реале-то он у меня откуда появился? Я хотел, чтобы дерево опустило Зована, а не чтобы Натсэ дала мне прутик.
— Я жду! — сказал Гиптиус и сложил руки на груди.
— Заткнись, — отмахнулся я от него прутиком.