В остальное время он говорил, как мечтает о крепкой и счастливой семье, о покое в тихой гавани доверительных отношений. Что совершенно не вязалось с его непреклонным характером и стремлениями разрушать любые преграды. Он такой же воин, как и прочие Палесы: ему необходима постоянная борьба и противостояние — такова его природа, сколько бы он этого не отрицал и не сбегал от себя, пытаясь жить мирно.
Эльвира широко открыла глаза. Оказалось, Миодай наклонится к ней совсем вплотную, и смотрел, смотрел… пожирал ее своими черными, внимательными глазами, в которых отражались языки пламени. Было в тео что-то необъяснимо демоническое и непостижимое. Слишком непонятное для Эльвиры.
— Я не сплю. Я слушаю, — предупредила она.
— Мелодичные и спокойные истории тебя очень увлекают.
— Я слушала.
— И храпела. Я так и понял, что ты крайне заинтересована, — прищурился изгоняющий и, позволив себе дерзость, приобнял супругу за плечи.
Эльвира возражать не стала и позволила Миодаю насладится моментом. Ведь это все часть плана. Она пыталась ему следовать и старательно притворялась кроткой няшкой. Выходило, правда, так себе. Но Эльвира очень старалась!
Даже сквозь одежду чувствовался его жар.
Эпопеева по-прежнему не подпускала мужа к себе слишком близко, но согласилась иногда делать что-то вместе с ним, помимо тренировок и приема пищи. Сегодня, например, он предложил ей прочесть книгу о злых цветах. В последний раз Эльвире читал брат, это было в далеком беззаботном детстве, словно в другой жизни. Поэтому занятие казалось ей необычным, ведь она привыкла наслаждаться литературой в одиночестве.
— Я пойду спать, — Эльвира выскользнула из объятий Миодая и направилась к выходу. Тео, не мигая, смотрел ей в след — изгоняющая это чувствовала буквально каждой клеткой, и, когда дао переступила порог, снова, словно в шутку, уточнил:
— Может, ты сегодня придешь ко мне?
Всегда спрашивал. Каждый бесов день тот же вопрос. Безумец, желающий получить иной результат, продолжая делать одно и тоже. Или непроходимая упертость теперь ежедневный ритуал?
— Не, — равнодушно отмахнулась Эльвира и, похрамывая, ушла наверх, в свою комнату. Пока что это работало, и изгоняющая пользовалась возможностью отказа.
К новым ощущениям она точно сейчас не готова. Устала, едва держалась на ногах. Тренировка сегодня выдалась та еще: Миодай развлекался, играя на азарте оппонента.
Он часто ставил какие-то странные условия, подначивая держать защиту как можно дольше, несмотря ни на что.
Десять ударов.
Сегодня условие звучало просто:
— Если не выстоишь оборону в десять ударов — будет засчитан проигрыш. Твой проигрыш — твой поцелуй. Не мой, подчеркиваю.
На резонный вопрос, с чего бы Эльвире в такую муть играть, ответ стал однозначным: с мастером не спорят. Таковы методы этого преподавателя.
Конечно же, десятый удар выстоять Эльвира не смогла, перевес в силе был не в ее пользу. И тео потребовал выполнять навязанные им же условия. Своеобразные такие подкаты.
Оттого, что требовалась инициатива, Эльвире было дико неуютно. А Миодай сканировал ее своим околодемоническим взором. Он любил так развлекаться. Играл на чувствах оппоннента, как на арфе. Виртуозно, теребя струны хрупких девичьих нервишек аж до зубной боли. Тео бесил: его можно было ненавидеть в этот момент, до трясущихся поджилок бояться, или восхищаться мастерством — абсолютно не важно. Главное — вывести соперника из себя. И в этом Палес действительно был превосходен.
Дао сделала шаг ему навстречу. Палес, не скрывая, наслаждался моментом.
Неуверенность и нерешительность показывать преподавателю нельзя, он не должен видеть ее слабостей. Иначе, обнаружив брешь в обороне, тео будет бить в уязвимую точку снова и снова.
Потому, пусть и совершая неуклюжие и нелогичные движения, Эльвира выполнила требуемое и, поднявшись на носочки, коснулась сухих и твердых губ. Отдавать инициативу в чьи-то руки тео все-таки не умел: продержался в стойке смирно пару секунд, а затем обхватил дао и прижал к себе.
Эльвира попыталась дернуться, но капкан рук уже замкнулся на ее спине. Миодай наклонился к ее уху и прошептал, обжигая горячим дыханием.
— Не дергайся. За нами наблюдают. Со смотровой площадки. Помни, какую роль мы обязаны играть перед обществом, и что должны видеть окружающие. Стой спокойно.
— Мне неудобно так стоять, — шипела Эльвира, переминаясь с ноги на ногу. Шея затекла от неудобного положения.
— Ты напряжена. Расслабься. Считай до десяти, затем я отпускаю.
— Один… два…
Насчет десять Миодай разжал руки, и Эльвира облегченно вздохнула. Осторожно покосилась наверх, где находилась смотровая площадка. Там и впрямь промелькнула тень.
— Не пались, не смотри туда, — проследил за направлением ее взгляда Миодай. — Это был мой брат. Он должен видеть красивую картинку — мы счастливы, у нас все хорошо. Постарайся не выдать себя, иначе в нашу жизнь вмешаются родственники, будет хуже обоим. Лео не в восторге от нашего союза.
— Странно, но я с ним согласна. Наш союз — полная лажа. Мы закончили на сегодня?
— Да. Можем идти.
Тренировками Миодай занимался с Эльвирой лично, а новая группа обучалась отдельно, в другое время. Впрочем, Эпопееву это не расстраивало — новые одногруппники оказались тем еще сборищем недалеких и пафосных уродов под личиной благородных тео и дао. Золотая молодежь, одним словом.
Как же они раздражали.
Эльвира с теплотой вспоминала первый семестр, проведенный в компании простых изгоняющих. Их образ жизни, манера общаться — они казались ей своими в доску ребятами до сих пор. Пусть ее и ненавидели после того, как узнали о высокородном происхождении. Старые одногруппники избегали ее, а Диедаро и вовсе исчез куда-то.
Эльвира видела его лишь раз в конюшне. Поговаривали, что он все каникулы просидел в своей комнате. Но ведь отдых позади, начался новый семестр, а Грач так и не показался, хотя прогуливать пары ему вообще не свойственно.
Эльвира предположила, что он пользуется ее рунами скрытности и поэтому на глаза не попадается.
Впрочем, до Диедаро ей дела нет, пусть живет своей никчемной серой жизнью. Нечего о нем печься, если сам бросил дао в трудную минуту.
К быту благородной особы дао кое-как приспособилась, а вот к вездесущей прислуге она так и не смогла привыкнуть. Поли Брич была всюду.
Она пугала своей противоречивой заботой. В один день горничная едва ли не с пеной у рта утверждала, что Миодай весь такой из себя замечательный и потрясающий, самый лучший на свете тео. А следующим днем Эльвира находит в своей комнате кинжал с углублениями в лезвии, по которым явно должен стекать быстродействующий яд. Клинка тут раньше не было, и он как бы намекал на дальнейшее его узконаправленное использование.
После, Эльвира столкнулась с родней Палеса, которая наведывалась в гости раз в неделю и засыпала бестактными и неудобными вопросами о совместной с Миодаем жизни. Его мать Эльвиру всерьез не воспринимала, ведь она уже четвертая жена ее сына. Это не мешало ей требовать внуков. Сыночке ведь четвертый десяток, а он до сих пор не обзавелся потомством. Каков ужас! Как же так? А главное, почему?
Они всерьез недоумевали, почему жизнь с ними так несправедлива.
Неуемная дао преклонных лет навязчиво лезла не в свое дело, и начинала расспрашивать о быте молодоженов всех вокруг, даже горничную.
И вот тут Поли Брич прикрывала тыл своего господина. Она на серьезных щах травила байки о том, как у них в семье все замечательно, полная идиллия и взаимопонимание. И спят они вместе, конечно же.
После этого мать Миодая успокаивалась на некоторое время и покидала поместье. Эпопеевы выдыхали с облегчением, ненадолго ощущая единство перед лицом общего неприятеля. А Брич тем временем загадочно исчезала в сумраке тускло освещенных служебных помещений.
И пусть горничная казалась всевидящим и вездесущим духом этого дома, она никогда не замечала посторонних в подвалах поместья. Или делала вид, что не видит, не разобрать.