Эльвира дождалась, пока голоса стихнут и многозначительно посмотрела на Диедаро.
— Ты знал, что Кукуха таким занимается?
— Конечно же знал.
— И молчал!
— Тебе такое знать не обязательно. Как ты там говорила… — Диедаро кашлянул, пытаясь перестроить голос на более тонкий, — Эти ребята славные, подружись с ними тоже! В чем проблема? Они же такие хоро-ошенькие…
Грач выдохнул, возвращая обычный голос. Эльвиру он спародировал весьма похоже, дао заценила. Она усмехнулась, а тео продолжил:
— Только эти «славные парни» потом подбрасывают мои вещи в дом Миодая, пытаясь повесить покушение на меня. Вот ты, вроде, такая умная и сообразительная. Но наивная, что просто зубы сводит от твоих суждений и «милых» знакомых.
— Выговорился?
— Да, пойдем.
Диедаро шел впереди, освещая рукой обветшалые стены.
Они спустились в подвал и за гобеленом на стене оказалась потайная дверь с рунами. Выполнив несколько нехитрых манипуляций, тео взял изгоняющую на руку и потащил в длинный узкий коридор, пропахший плесенью и пылью.
Туннель закончился небольшой комнатой с дверью. Тут стоял щербатый самодельный стол с несколькими пустыми бутылками, набором первой медицинской помощи, свечками и горой тряпок, часть которых была измазана в крови и какой-то слизи.
— Кукуха к делу подошел основательно, — заметил Грач, разглядывая когти какой-то твари, разбросанные по столу. — Такими темпами он и вправду скоро превзойдет всех нас.
— Ага, конечно, — отозвалась Эльвира и присела на корточки, чтобы открыть небольшую дверцу, едва достающую ей до пояса.
В лицо ударил свежий воздух, и изгоняющая глубоко вдохнула.
— О, да!
Диедаро выбрался следом и огляделся. Они очутились в темном лесу, где большая часть деревьев высохла и заросла мхом. Из-под снега выбивались колючие кусты со сморщенными прошлогодними ягодами, а между огромными булыжниками извивались старые корни.
— Место тут мрачное, однако, — заметил Диедаро. Эй, ты куда?
Эльвира пошла по свежим следам.
— Я должна предупредить его.
— Зачем? О чем?
— Кукуха. Он должен знать, что на четвертый день руны перестанут помогать и он вырубится. Причем внезапно и место будет не очень подходящее. У меня так было. Слышал Бардика? Сегодня четыре дня как он не спит. И сейчас он в лесу, так что Кукуха в опасности.
— Какое тебе до него дело? — возмутился Диедаро. — Он тебе не союзник, он ненавидит тебя! Если он пошел сюда, то это его проблема!
— У меня к нему пара вопросов, — терпеливо ответила изгоняющая.
Ясное небо слепило после долгого блуждания по темному туннелю, но свет солнца не проникал в лес, оставляя его в тени. Для вампиров это место идеально, поэтому Эльвира настороженно оглядывалась. Лучше бы побыстрее выйти на территорию, куда попадает солнечный свет.
Они поднимались в горку, шагая на юг. Где-то слева должны быть стены Хольма, но из-за Густой растительности их не получалось разглядеть. Ветки недружелюбно хлестали по лицу. Эльвира старалась их придерживать, чтобы шагающий позади нее напарник получал от сучков по лицу поменьше.
— Знаешь, твой план с каждой минутой выглядит все более тупо. Мы заблудимся в этой глуши и нас уже к вечеру сожрут.
— Спокойно, все путем, — не теряла оптимизма Эльвира, шагая вперед.
Раздался пронзительный крик. Изгоняющие замерли.
— Надо проверить. Это точно Кукуха кричал.
— Не надо проверять, надо убираться отсюда! — возмущенно зашипел Диедаро.
— Впереди просвет, крик был оттуда. Нам в ту сторону нужно идти, понимаешь?
— Лучше вернуться и обойти этот участок.
— Давай в этот раз поступим по-моему.
— Ты точно проблем ищешь, — хмуро процедил тео, но подчинился и продолжил красться следом.
Эльвира оказалась права: границу леса с полем перечеркивал луч солнца, и в его ласковом свете сиял белоснежный златогривый силуэт. Он придавливал копытами к земле трепыхающееся тело Кукухи. Глаза едо-тени недобро сияли голубым.
Незаменимый компаньон (Глава 21)
Окончательно запутавшись в своих чувствах, Диедаро шел за ящерицей, ощущая огонь горящих за спиной мостов. Прежняя жизнь осталась за стеной, была перечеркнута линией «до» и «после».
Ему было трудно это принять и смириться, что с побегом он отрекся от своего имени и стал никем. Пешкой, в непонятной ему игре за влияние.
И еще Диедаро опасался гнева Миодая. Эльвира в своей задаче не учитывала его переменную, решив просто оставить мужа позади, и будь что будет.
А будет крайне неприятно. Диедаро это знал, но уже ничего не мог поделать. Только тревожно выжидать, когда переполненный праведной яростью тео настигнет беглецов. Это лишь вопрос времени.
Эльвира действовала наверняка, и в ее движениях ощущалась какая-то особая уверенность, будто ее направляет сила свыше. Она отрицала свою связь с божествами: никогда на них не надеялась, не возносила идолам молитвы и ничего не просила взамен.
Но божественное влияние ощущалось, видимо, такова природа избранных. Такие герои могли рисковать жизнью и творить безумные вещи, а потом горделиво выходить из любой ситуации, упиваясь своей неотразимостью и безнаказанностью.
По крайней мере, так это выглядело на первый взгляд, а если копать глубже, становилось еще интереснее и страшнее, ведь каждый новый шаг менял так называемую «избранную» не в лучшую сторону. Плавный переход от защитника рода человеческого, который хотел справедливости, до абсолютного маньяка, готового оставлять после себя горы трупов.
Диедаро боялся Эпопееву, но попыток достучаться до ее человечности не оставлял. Он верил, что где-то в глубине души ящерица испытывает сострадание.
Она безоговорочно верила своим инстинктам, цеплялась за внезапно посетившую ее мысль и уверенно к ней шла. Как, например, сейчас, когда Эльвира решила идти по следам Кукухи.
Диедаро с Эльвирой остановились между деревьями перед полем и обескураженно смотрели, как их одногруппника терзает едо-тень.
— Ты! — Эльвира указала на едо-тень и сделала шаг вперед. — Предатель!
— Это она! Ты искал ее. Это она! — истерично кричал Кукуха, трепыхаясь под ногой коня. Зверь с какой-то необъяснимой иронией скалился и поглядывал мерцающими голубым глазами то на Эльвиру, то на Кукуху.
Диедаро увидел едо-тень в совершенно ином свете. Раньше он воспринимал Асириуса как странную зверюшку, которая шла в комплекте с Эпопеевой. Теперь же стало ясно, что сущность перед ним куда более древняя, и, как ни странно, именно Эльвира была дополнением к его компании. И где она такую хтонь откопала?
— Оставь его! — прорычала Эльвира, шагая ему навстречу через подтаявшие сугробы и громко чвяркая сапогами по грязи. — Немедленно!
— Да не вопрос! — конь кивнул мордой на топор, застрявший в своем плече, который Диедаро сперва и не заметил. — Сейчас он заплатит штраф за причинение тяжких телесных…
Эльвира подошла к едо-тени и с хрустом выдернула Кукухин топор. Асириус довольно оскалился, и незамедлительно вцепился зубами в правую руку Азиля.
Изгоняющий орал, взывая ко всем богам, пытался вырываться, а рана на плече едо-тени в этот момент стремительно затягивалась.
— Сойдет, — одобрительно кивнул, облизываясь, Асириус и отпустил Кукуху. Тео тут же вскочил на ноги. Побелевший, словно декабрьский снежок, он исходил крупной дрожью, явив полный ужаса и непринятия взгляд.
— Вот как? — обрывистым голосом вскрикнул тео. — Вот вы какие на самом деле!
Эльвира невозмутимо сложила на груди руки и уставилась на кровоточащую рану изгоняющего. В ее взгляде читалось осуждение. Самопальная броня Кукухи явно не соответствовала уровню для противостояния конеподобной хтони.
— Какие есть, Кукуха. Остынь.
— Вот еще! — прошипел он, и, злобно покосившись на едо-тень, потянулся к топору у ног Эльвиры.
— Меня не убить, дурашка, — слащаво пропел на иномирных интонациях едо-тень и навострил ушки, сквозь которые проходил солнечный свет, окрашивая их в красный. Диедаро не мог не отметить, как сильно отличаются голоса едо-теней. Те парни, что служили королю, обладали более приземленными интонациями, а Асириус — словами не передать. В его частотах завывал бескрайний космос, ледяной и беспристрастный. — Но ты попробуй снова, если не хватило.