Он несся по коридору. Интуиция подсказывала, что беспокоиться о том, куда он бежит ему не стоит, ситхен приведет его в нужное место. Беспокоило одно - успеет ли он спасти девушку . Он не знал, что скажет Владыке, как аргументирует свое вмешательство в его планы. Растущая с каждой секундой ярость ясно давала ему понять, что дело может плохо кончиться. Зная себя, Зарьян мог предположить, что вполне может и « втащить» Достопочтенному Владыке и нанести глубочайшее оскорбление Дому Аирмед.
Бесконечный коридор виляющий то вправо, то влево к чему –то приближался. Зарьяну даже показалось , что это тайный выход из ситхена. В ноздри ударил аромат влажной листвы и озона, где-то там впереди прошел дождь. Ясмин что же убегала из ситхена в лес, а Владыка за ней гнался? Зарьян прибавил шагу.
Внезапно коридор оборвался, и он вылетел в сад. Деревья и трава действительно были мокрыми. Над головой раскинулось звездное небо ,и расходились в разные стороны последние тучи. Запах озона смешивался с запахом сиреневых кустов.Зарьян побрел по влажной траве. Вокруг было тихо. И спокойно. Впервые за все это время в голову ему закралась ревнивая мысль: « А может быть Ясмин добровольно пошла с Владыкой на свидание в этот сад. А что ? Мужчина он красивый, а брак с Мирахом может быть для нее обязательством, а даже если и нет, почему бы ей не позволить соблазнить себя, ведь никто же не узнает, « гульнуть» так сказать напоследок.» Моральные принципы чужой невесты не должны волновать Зарьяна по сути, его самогов пиршественном зале ждала , готовая на все Гелиодора. Можно было уже развернуться и уйти, никто ни над кем не собирался совершать насилие. Но Зарьяну просто необходимо было увидеть собственными глазами Ясмин в объятиях Ллундаина. Посмотреть ей в глаза. Он чувствовал себя так , будто сейчас она предавала не Мираха, а его самого.
С деревьев и кустов падали капли. Рубашка на Зарьяне окончательно вымокла, но он продолжал идти.Так он шел, раздвигая ветки деревьев , пока не наткнулся на огромную каменную купель в виде чаши. Внутри нее искрилась и переливалась прозрачная вода, и резвились разноцветные рыбки. В середине бурлил маленький фонтанчик.
У подножия этого странного фонтана сидела Ясмин. Она плакала. Слезы лились по щекам бесконечными струями. Она обхватила себя за плечи руками. Ее трясло. По всему видно плачет она очень давно и ее рыдания уже переходили в истерику – отчаянную и горькую. Зарьян почувствовал облегчение. Ярость отступила. Он подошел ближе. Присел рядом. Она затихла. Замерла, как затаившаяся змея. Уткнувшись лицом в колени, она не поднимала на него глаз.
- Ясмин – осторожно позвал ее Зарьян – Ну что опять случилось?
Она подняла голову. Он слегка отшатнулся, в ее глазах яростно полыхали два костра.Насколько Зарьян уже успел запомнить – это значит, ведьму захлестнули сильные эмоции.
- Ты! – она выкрикнула это как обвинение – Зарьян! Как Ты мог? Ты и эта расфуфыренная кукла! Вы тискались в Пиршественном Зале,не стесняясь!
Зарьян опешил
- Гелиодора просто гостеприимна.
Зря он это сказал. В ту же секунду маленький кулачок пролетел по воздуху прямо ему в ухо.
- Гостеприимна?! Видела я как она , прямо там, едва не оказала Тебе все гостеприимство!
- Ясмин! – Зарьян смутился – Это в Тебе говорит твоя ревность!
Она снова обняла себя за плечи ,и новый поток слез заструился по лицу.
- Моя ревность не говорит. Она кричит и выдает отменные ругательства.
Зарьян не смог не усмехнуться на это, за что был вознагражден злобным взглядом полыхающих огнем глаз.
- Боги ! Пожалуйста, потуши это. Ты меня пугаешь. – произнес он обнимая ее осторожно , как ребенка.
Ясмин странно подобралась. Языки пламени потухли в ее глазах, когда она подняла их и это снова была почти обыкновенная золотистая зелень.
- Зарьян! - сказала она очень тихо. – Я никогда не любила Мираха. Я люблю Тебя ! Люблю с тех пор. Как начала ходить за Тобой там, в человеческой части мира.
Зарьян прижал ее к себе. Стиснул так крепко. Он был готов расплакаться сам, но от счастья.
- Ясмин! – только и смог он вымолвить в ответ . - Боги всемогущие! Неужели Ты моя?!
Они не помнили как оказались возле двери покоев Зарьяна. С того момента как Ясмин призналась ему, что любит он перестал соображать. Не существовало ничего на свете кроме этой девушки, кроме счастья взаимности. Это счастье переполняло Зарьяна до краев. Он едва заметил, как Волшебный сад Дома Аирмед мгновенно просох, заиграл красками и наполнился звонким пением птиц. За минуту до того как поцеловать ее нежные плавно очерченные губы Зарьян шепнул ей:
- Я весь преображаюсь, когда Ты мне это говоришь , Ясмин!
В покоях он подхватил ее на руки. Она была легка как пушинка и драгоценна как антикварная хрупкая ваза, которую держишь осторожно, боясь разбить или повредить.. Очень бережно он отнес ее на кровать и положил. Ясмин протянула руки к тесемкам его рубашки, но Зарьян перехватил ее тонкие кисти и крепко стиснул, прижимая к сердцу.
- Не торопись, Ясмин. Я хочу полностью прочувствовать и запомнить каждый момент. Я люблю Тебя! Знала бы Ты как!
Она лежала на кровати. Рыжие локоны разметались по подушкам . Она смотрела него снизу вверх своими удивительными беспощадно зелеными глазами и улыбалась, отчего казалась такой наивной и молодой как маленькая девочка. Полное доверие и никакого страха.
Зарьян потрогал руками эту медь – волосы у нее оказались тоньше и мягче чем ему думалось. Она тоже протянула руку к его волосам. Он наклонился, чтобы ей удобней было перебирать пряди. Они изучали друг друга, словно никогда до этого друг друга не знали. И было в этом во всем, что-то более интимное, чем все то, чем люди занимаются в постели.
Зарьян склонился к ее лицу – близко, близко, глядя ей в глаза. Его рот несколько мгновений плавал над ее губами. Он дышал в нее, и вдыхал ее дыхание, и это было невероятно хорошо.
Затем он впился в ее губы так, словно она была чашей с долгожданной влагой, и он хотел выпить ее, ощутить до дна, наслаждаясь каждым глотком. Она отвечала на его поцелуй и где-то в глубине , в ней уже зарождался волшебный стон удовольствия , но не сейчас , потом Зарьян размножит его и усилит губами, руками, всем своим телом.
Он потянул ее к себе, заставляя сесть на кровати, не прерывая поцелуя. Она потянулась за ним и села. Тогда он рывком содрал с себя рубашку и также рванул платье с ее плеч. Треснул замок, и платье поползло на талию, обнажая по-детски худые плечи и маленькую, но упругую грудь.
Ясмин привстала на кровати и сама сняла это платье, позволяя Зарьяну любоваться ее действиями, ее телом. Она была миниатюрной , тонкой в талии , но с достаточно женственными бедрами и упругим животом. Женщина – девочка! Такую хочется защищать и лелеять , и любить долго, долго, нежно, пренежно. Зарьян снова уложил ее на кровать и стянул , чертыхаясь, последнюю преграду – эти чертовы штаны. Он прижался к ней всем телом. Еще не пытаясь войти в нее. Ему доставляло удовольствие ощущать ее хрупкие косточки под своими ребрами, ее живот под своим животом и ее дрожь. Он знал, Ясмин дрожит не от холода.
Он начал целовать ее шею, слегка укусил ее и она вскрикнула , но не от боли. Зарьян запомнил это. Медленно он спускался ниже долго покрывал поцелуями ямочку на ключице, прежде чем коснутся губами груди. Сначала одной , потом другой. Она снова застонала – истомно протяжно. Накрыв ее правую грудь ладонью, и лаская отвердевший сосок, он быстро проложил влажную полоску к ее животу и снова вверх. Вернулся к ее волшебному рту. Она была вся его в этот момент, готовая на что угодно и раздвинув ее стройные ножки , он ворвался в нее резким почти грубым движением сразу до конца, и снова наружу, и снова до конца. Ясмин застонала громче, и он продолжил путь в ее тело. Это продолжалось долго. Он не мог утолить свой голод, он не мог остановиться. В какой-то момент она закричала и обмякла. Краем глаза он заметил, что веки ее дрожали, но он продолжал вбивать себя в нее и ее руки на его плечах снова напряглись. Она снова застонала, сначала тихо, затем громче и это придало ему сил. Он продолжал заполнять собой ее тело, словно он был жидкостью густой и вязкой, а она сосудом идеально подходящим для этой жидкости. Он делал это до тех пор, пока ее долгие страстные стоны снова не превратились в крик наслаждения почти на грани боли, гораздо громче и дольше чем в первый раз. И только здесь Зарьян наконец-то взорвался. Он пролился в нее весь, ощущая как вздрагивает от удовольствия и его зверь. Это было невероятное ощущение: его тело слилось с ощущением меха, когтей шипов и все это заволокло туманом. Он издал долгий протяжный рык и зверь расслабился внутри него обессиленный , а он упал на все еще жаркое тело Ясмин и почувствовал себя совершенно свободным, словно обнулился.