Итоговая реконструкция этого убийства дана Вайнерами следующим образом: Фокс заводит с Ларисой серьезный роман, уговаривает ее переехать жить с ним вместе в Крыму. Пара устраивает прощальный ужин, во время которого Фокс и стреляет в Ларису. Сам процесс стрельбы в романе никак не реконструтирован, но, полагаю, что Фокс должен был стрелять из положения стоя, с расстояния в полтора — два метра. Удобнее всего было извиниться перед дамой и выйти в уборную. Там достать оружие, вернуться в гостиную и от порога выстрелить в сидящую за столом Гуздеву.
Очевидно, что в описании места именно этого убийства у Вайнеров не должно быть и не было мелочей. При этом писали братья в достаточно классическом русском литературном стиле, согласно которому ружьё, висящее на стене в первом акте, должно выстрелить в пятом. Да и не должно быть мелочей и тупиковых путей в описании ключевого эпизода детективного романа. Каждая деталь, упомянутая автором, должна куда-то вести, даже, если она привела сыщика к ложным выводам. Тем паче, не должны быть бессмысленными детали, на которые автор указывает несколько раз, настойчиво привлекая к ним внимание читателя.
Поэтому за действиями оперативной группы, выехавшей на место убийства Ларисы Груздевой нам нужно следить очень внимательно, за действиями и показаниями свидетелей нам нужно следить внимательно тоже. Все эти детали должны иметь особую смысловую нагрузку. Иначе какой смысл облекать роман о смене эпох и эр в форму детектива? Детективная оболочка в данном случае призвана заинтриговать читателя, заставить его думать и размышлять вместе с героями романа, тем более, что «Эра Милосердия» написана от первого лица. Что ж, давайте войдем в квартиру Груздевых вместе с Шараповым:
«Когда мы вошли в комнату, то через плечо Жеглова я увидел лежащее на полу женское тело, и лежало оно неестественно прямо, вытянувшись, ногами к двери, а головы мне было не видать, голова, как в детских прятках, была под стулом, и одной рукой убитая держалась за ножку стула».
Итак, «неестественно прямо, вытянувшись, ногами к двери». Картина убийства здесь рисуется следующей: некто входит в квартиру Груздевой, Лариса выходит навстречу вошедшему из комнаты к двери в прихожую, получает смертельное ранение из огнестрельного оружия и падает назад, головой внутрь комнаты и ногами к двери.
Обратите внимание, как настойчиво сыщики требуют от Груздева ключ от этой квартиры:
«Жеглов, повернувшись к Груздеву, сказал как нельзя более любезно: - Ваши ключики, Илья Сергеевич, от этой квартирки попрошу».
И чуть погодя:
«- Ключики нам нужны, Илья Сергеевич. - И пояснил: - Квартиру придется временно опечатать.
Груздев резко повернулся:
- Ключей у меня нет. И быть не могло. Постарайтесь понять, что интеллигентный человек не станет держать у себя ключи от квартиры чужой ему женщины!
- Напрасно вы все-таки так... - неприязненно сказал Панков .
А чего «напрасно», чего «неприязненно»? А неприязненность эта от того, что вначале у сыщиков сложилось совершенно определенное впечатление, что стреляли от дверей. Взлома не было («входная дверь и окна в комнате и на кухне к началу осмотра были заперты и внешних повреждений не имеют» — записал Шарапов под диктовку Жеглова в протоколе), а значит убийца открыл входную дверь своими ключами. Стало быть, у Груздева они просто должны быть в наличии!
Однако и в этом описании нас настораживает слова «неестественно прямо». Шарапов за время войны навидался застреленных с близкого расстояния людей, и ему несомненно виднее, какая позиция тела была бы в данном случае естественной, а какая — нет.
Читаем дальше:
«Дверь вскрыли, вошли в прихожую, тесную, невразворот, и с порога я увидел голые молочно-белые ноги, вытянувшиеся поперек комнаты к дверям. Задрался шелковый голубой халатик. И мне было невыносимо стыдно смотреть на эти закоченевшие стройные ноги словно убийца заставил меня невольно принять участие в каком-то недостойном действе, в противоестественном бессовестном разглядывании чужой, бессильной и беззащитной женской наготы посторонними мужиками, которым бы этого вовек не видеть»...
Вайнеры не просто повторяются в этом абзаце, они значительно усиливают впечатление читателя от неестественности положения Ларисы. Во-первых они ставят под сомнение, что убийца мог выстрелить с порога в голову Ларисы, там в тесной, невразворот прихожей попросту негде было поднять руку для выстрела. Во-вторых, халатик Ларисы не просто распахнулся при падении, он задрался. И задрался он очень сильно, так, что жертва была обнажена скорее всего до пояса. Чуть ниже Вайнеры подтверждают нашу догадку: