— Хорошо. Готовьте отправку. Кто из людей поедет отдыхать в Карпаты?
— Капитан Федоров и капитан Панфилов.
— А прошерстить мягкое подбрюшье Европы?
— Подготовлю шесть офицеров из резерва. Есть у меня там толковые ребята, языкам обучены, подготовлены.
— К пятнадцатому октября у вас все будет готово? В части оперативного плана?
— Будет раньше.
— Раньше — не надо. К пятнадцатому мы определим позиционные районы, исходя из радиуса действия машинок и наших возможностей. Италия, Австрия?
— Италия. Австрия. Германия. Хорватия. Словения. Македония. Болгария. Греция. Может быть, даже Чехия.
— Гут, подготовим. Что у вас, Крапивин, с Митровичем?
Подполковник Крапивин, недовольно поморщившись, встал и уныло доложил:
— Паникует. У них там, в Белграде, полный раздрай. Одни хотят ложиться под американцев без войны, другие готовы биться до последнего; большинство же населения пассивно выжидает, надеясь неизвестно на что. Митрович еще из лучших…
— Реально он сможет обеспечить стрелков?
— Это — да. С тремя его ребятами я сам говорил, когда ездил в Мюнхен… туристом. Пять человек, еще с боснийской войны, на связи у Таманца. Да, будете смеяться — у меня сейчас в активной разработке — у Горца на связи — есть двое евреев из Израиля, только службу в ЦАХАЛе закончили — тоже готовы впрячься.
— А им-то что за интерес? — удивление генерала было нешуточным.
— А черт их знает. Но Горец ручается за них, как за себя.
— Стрелки должны быть в позиционном районе в срок плюс пять от момента начала войны. Когда думаете начать процесс?
— В первых числах января начну потихоньку дергать по одному.
— Авиационных баз, с которых югов будут разделывать на фрикасе, у нас под наблюдением двенадцать из двадцати возможных; действовать боевой авиацией они будут с шести, максимум — с семи. Значит, от нас требуется два стрелка основных, плюс два запасных. Итого двадцать четыре человека минимум, двадцать восемь — максимум. Двенадцать-четырнадцать труб. Хм… перебор. Ограничимся, пожалуй, четырьмя базами. Шестнадцать штыков у тебя будет, Крапивин?
— Будет.
— Тогда подготовь план их развертывания. Тоже — чтоб к пятнадцатому октября и план был готов, и народ оповещен. Гут?
— Яволь!
— Ну, теперь ты, Левченко. Но с тобой мы поговорим интимно, тет-а-тет. Товарищам офицерам предлагаю считать себя свободными. Работайте, коллеги!
Когда Крапивин и Румянцев покинули кабинет генерала, Калюжный задумчиво проговорил:
— Так ты думаешь, течёт где-то сверху?
— Нет, не думаю.
— Ясно. За честь мундира решил перед заезжим варягом постоять… Дело хорошее; но для этого случая немного лишнее. Гут, давай-ка ты мне подготовь практически капканчик на мелкого зверя — числу эдак к пятому — а потом проведи операцию 'Чистые руки', такую, знаешь, локальную, можно сказать — камерную. А затем собирайся, голуба, в ближнее зарубежье.
— Навестить Одиссея?
— Его, родимого. Чует мое сердце, пришло время Одиссею покинуть Итаку… Тем паче — с Пенелопой он своей в контрах навсегда? Так, кажется, Тетрис докладывал?
— Так точно. В разводе. И наглухо.
— Ну, вот и славно; то есть ничего хорошего в разводе, конечно, нет, но, случись что с твоим крестничком — плакать по нему на одного человека народу будет меньше. Ладно, ступай, готовь пакость для внутреннего ворога.
— Есть!
Левченко вышел из кабинета генерала и направился к себе. Что ж, с протечкой надо бороться незамедлительно и всеми силами — но что-то подсказывало подполковнику, что выявление инсайдера, как сейчас стало модно называть подобного 'крота', будет не столь легким, как кажется, и вряд ли с помощью старой, как мир, технологии им удастся вывести предателя на чистую воду. Главное — подозреваемый уж как то слишком явно был в наличии, и только большого картонного листа с надписью 'Предатель' у него на спине не хватало для полноты картины. Уж чересчур ясно все указывало на майора Маслова — тот был чужак, никто из офицеров Управления его не знал, и любое подозрение почти автоматически ложилось бы на него. А не для того ли его сюда и поставили, чтобы он какое-то время послужил громоотводом? — вдруг подумал Левченко. Уж слишком явная фигура для обвинения… Нет, тут что-то поглубже и пострашней. Что-то серьезно подгнило в Датском королевстве…
В первый день рано задождившего в этом году октября в шумной забегаловке 'Патио-Пицца', стоящей в ста метрах от выхода из метро 'Октябрьское поле', за столиком в курящей части зала, сидело двое мужчин.
Один из них, благообразный и явно не здешний, одетый дорого, но неброско, представлял из себя ходячий символ успешности — и 'паркер', который он вертел в пальцах во время разговора, и шелковый носовой платок, которым он время от времени протирал свои очки в золотой оправе, и изящные итальянские полуботинки, и отличные, неестественно белые и оттого явно искусственные зубы — не хуже, чем у звезд Голливуда — все это говорило знающему человеку очень и очень много.
Его визави, напротив, представлял из себя законченный тип неудачника — скверно пошитый костюм из дешевой ткани, ботинки, рубашка и галстук производства Юго-Восточной Азии, желтые и уже довольно редкие зубы, неряшливый зачес плохо мытых волос, уже неспособных прикрыть изрядную плешь — в общем, классический аутсайдер, вышвырнутый из жизненной гонки более успешными конкурентами.
Но — и любой наблюдательный человек с удивлением подметил бы эту странность — хозяином за столом себя чувствовал именно отечественный лузер. Его же собеседник, несмотря на весь свой европейский лоск, выглядел чуток пришибленным и серьезно испуганным — хотя из всех сил старался этого своему партнеру не показывать.
Отечественный неудачник, пригубив из бокала, продолжил:
— Так вот, мой дорогой друг. Все, что я вам сообщил в первую нашу встречу — как вы, я думаю, уже убедились — вполне соответствует действительности. Службы этой ни в одном из реестров специальных органов, не важно, открытых ли, закрытых — нет; и, тем не менее, она существует. Более того — она активно работает. И не только по поддержанию связи со своей агентурой, щедро представленной в Восточной Европе. Я вам намекну — Балканы…
Собеседник плохо одетого мужчины неуверенно спросил:
— И что там будет?
— Пока не знаю. Знаю лишь одно — три отдела в последнее время пополнились офицерами, бывшими там в последнюю войну; естественно, все они официально в отставке и живут на пенсию в разных задрищенсках — тем не менее, каждый день ровно в девять утра садятся за свои рабочие столы.
— И что они готовят… за этими своими столами?
— Ничего хорошего для ваших хозяев — это я знаю точно.
— Хм, господин… Ульянов, нам желательно точно знать, к чему именно готовиться. В противном случае я не уполномочен выплатить вам требуемую сумму…
— А мне насрать, уполномочен ты или не уполномочен. Если сегодняшняя наша встреча закончится вхолостую — все, больше я вас не знаю!
— Хорошо, хорошо, не горячитесь, господин Ульянов. Я постараюсь убедить свое руководство, что ваша информация стоит пяти тысяч. Но, вы сами понимаете, хотелось бы знать подробности… Может быть, вы сможете выслать нам какие-то данные по электронной почте?
— Нет. Никаких документов, никаких концов, никакой электронной почты. Сейчас отследить можно всё, кроме вот такого нашего разговора — и то, если рядышком нет заинтересованных людей. Это я вам как специалист докладываю. Лучше всего так, как сейчас, приватный разговор за бокалом пива. Встретились, поболтали за 'праздроем' или 'хейнекеном' о делах наших скорбных, разбежались. В случае чего — ваше слово против моего слова. И ничего подписывать я никогда не стану — хватит, наподписывался. Я взялся информировать вас, чтобы элементарно обеспечить свою старость — и на хрена мне нужны будут ваши деньги в тюрьме или в могиле?
Собеседник отечественного неудачника протестующее замахал руками.
— Согласен, согласен. Так вы говорите, эта служба, которой нет, собирается активно действовать в Югославии, Албании и Боснии?
— Думаю, шире. Думаю, что охватит близлежащие страны — во всяком случае, шестеро оперативных работников готовятся к отправке в Македонию, Грецию и Болгарию. По версии для отдела кадров и финансового отдела — возобновить связи со старой агентурой. На самом деле, думаю, для организации активного противодействия вашей маленькой победоносной войне. Вы же думаете, что она будет именно такой?