Кого там принесло?
Потянувшись, Эльвира замоталась в плед и побрела к двери. Оказалось, Диедаро. Он как-то заходил к ней, но на тот момент комната была пуста. А теперь даже защита на двери стоит.
– Войти разрешаю, – глядя на друга произнесла изгоняющая и отошла в сторону. Тео зашёл в тёмную комнату и попросил включить свет, а то ему не видно ничего.
Эльвира, помедлив, щелкнула настольный арт-объект. Окутанная проводами лампочка отбрасывала замысловатые тени на комнату, если повернуть её спиной. То, что нужно.
– Любопытный лик хаоса у тебя тут нарисовался.
– Благодарю. А если ты мне папку подаришь, чтобы было куда все заметки сложить, я буду признательна.
Диедаро уставился на портреты на стене. Нашёл свой и придирчиво разглядывал. Эльвира и Грача нарисовать успела, но предпочла изобразить друга таким, каков он есть, без маскировки. Лично ей так больше нравилось.
– Ну разве я такой?
– Я так вижу, не нравится, не смотри.
– А можно заберу?
Эльвира пожала плечами. Ну, хорошо, не жалко.
– Есть разговор.
Эльвира села напротив и навострила уши.
– Да? Что-то случилось?
Диедаро аккуратно сложил лист бумаги с рисунком и спрятал во внутренний карман.
– У меня-то всё в порядке, а ты сегодня пары пропустила. Не пришла по приглашению Миодая, он был в бешенстве, кстати.
– Что, орал о том, что ленивая безродная возомнила себя боги пойми кем?
– Нет, он молчал. Поверь, в его случае, это намного хуже. И я хотел предупредить, что хорошего ничего не жди. Завтра последний день занятий, постарайся собраться и оставить о себе положительное впечатление. Неделя подготовки к зачётам пролетит незаметно, успеть всё будет трудно. Чтобы тебя не валили, нужно стать, как ты там говорила?
– Няшкой.
– Да, ею. Особенно на паре Палеса. Ты слышала, он подозревает тебя. Не отсвечивай. А ещё хочу попросить больше не использовать эти руны бодрости. Я же понимаю, что всё из-за них, и ты теперь не можешь восстановиться, впала в спячку.
– Сейчас я в норме, – отмахнулась Эльвира и залипла на термос с гравировкой божественных птиц в руках друга. Тео разливал травяной чай по маленьким кружкам с двумя ручками.
Комнату постепенно наполняли ароматы отголосков лета. В голове тут же закрутились образы лесов вокруг деревни Безымянной, домик родичей, берег Тачии. И всё это было вроде бы и не так давно, но казалось, что в другой жизни. Эльвира стала совсем другой за время путешествия.
– Сомнительно. Взбодрись, ящерица, время страдать. Отработка ждёт! Ещё два унизительных дня впереди.
Эльвира недовольно отвела взгляд в сторону и отхлебнула чай. Ей сейчас совсем не до отработок!
Она взяла в руки лист бумаги, подложив под него тетрадь, и принялась чиркать, размышляя. Требовался план, как всё провернуть. Если теперь выйти из корпуса просто так нельзя, да и в конюшне за ними будут поглядывать, то...
Эльвира прикинула, что можно было бы найти небольшой промежуток времени и сбегать в город, вот только как бы поймать этот момент? В том, что Миодай нагрянет с проверкой качества отработки, Эльвира не сомневалась. И ему наверняка куда интереснее прицепиться с придирками к дао. Ведь Грач прилежный студент, образец для подражания. В его адрес не прилетало неприятных слов от преподавателей.
– Хм... а ведь у меня есть план!
Услышав эти слова, тео тут же напрягся. Ничего хорошего эта фраза ему не сулила.
Глава 23. Мертвый дом
Ящерица с каким-то странным азартом смотрела на тео, и его это очень настораживало. Эльвира не рассказала о своих планах, но попросила Диедаро взять с собой пару баночек по дороге в конюшню. Снова запахло какой-то авантюрой.
Сворачивать с выбранного пути было слишком поздно. Диедаро шагнул за Эпопеевой в сумасшедший водоворот событий, и его унесло бурным неудержимым потоком слишком далеко. И пусть по-началу это выбило почву под ногами. Но постепенно позволяло обретать крылья и свободу от выдуманных рамок.
Да и всё, что обещала ему ящерица, начинало сбываться. Одногруппники уже не казались такой чужеродной и неприступной массой, с Диедаро начали общаться без налёта презрения и насмешек. Он смутно подозревал, что некоторые пытались подружиться с ним для того, чтобы подобраться к Эльвире. Сама она пусть и была дружелюбной и весёлой на первый взгляд, но очень ловко держала дистанцию со всеми, подпуская только избранных. Таким счастливчиком Диедаро и стал, и те же изгоняющие из банды Кукухи молча завидовали Грачу. Совершенно иной уровень, намного превосходящий обычное приятельские общение, к которому тео когда-то стремился. А теперь хотелось большего.
Грач начал вести другой дневник, в котором записывал то, с чем ему самому довелось столкнуться. А также цепочки неправильных рун, которые показывала ему Эпопеева.
Возвращаться к старым будням и дневнику чужих достижений совершенно не хотелось. Внимание дао больше не льстило и не пьянило, как это случилось бы раньше. Когда-то он сам пытался сблизиться с кем-нибудь из коллег, но каждый раз получал отказ или такое общение, от которого выворачивало от переизбытка яда и лжи. А теперь всё круто поменялось – дао сами подсаживались к нему на парах под предлогом дописать конспект или что-то подобное. Грач не отказывал им, но инициативы больше не проявлял. Все они оказались предсказуемы и скучны, и меркли на фоне ящерицы.
Тео окончательно запутался в своих чувствах.
И даже сейчас, стоя у конюшни в резиновых сапогах-говнодавах, он больше не испытывал негодования. Непризнанная принцесса принимала те же наказания с каким-то необъяснимым блаженством, радовалась мелочам и не расстраивалась из-за упреков преподавателей, не обижалась на злую несправедливую по отношению к ней жизнь.
Диедаро раньше много думал и часто злился за то, что ему не повезло родиться таким, какой он есть. Ему не приходило в голову, что жить с этим можно, наплевав на страдания, так, как это делает Эпопеева.
Как же это вдохновляло следовать за ней!
Подобное чувствовал не только Грач – другие изгоняющие не знали правды об Эльвире, но неосознанно тянулись к сильному товарищу, лидеру по праву рождения. Так постепенно в ней пробуждалась древняя кровь. И она оживляла всё вокруг себя. Объяснения этому явлению Диедаро найти не мог, и оставалось лишь наблюдать, сколько получится держать её в тайне.
В этот раз дао выглядела более здоровой и бодрой: приняв фронт работы от конюха, смело направилась за тележкой.
Диедаро взял лопату в руку и пошёл за дао.
Очутившись в пустом деннике, Эльвира воровато оглянулась и достала из кармана небольшой нож.
– Что ты...
– Тихо! – Эльвира вручила тео нож и протянута руку. – Резани вот тут.
– Что? – возмутился Диедаро. – Я не стану причинять тебе вред.
– Надо так. Я не боюсь ран и боли, но сама себе не могу почему-то порез сделать. Поэтому давай!
– Не буду, – упёрся Грач. Вот ещё, резать друга. Даже по его просьбе – нет! Тео смотрел на белую тонкую ладонь, изуродованную шрамами от келпи, и ему совершенно не хотелось добавлять в эту неприятную картину новый кровавый штрих. Он без малейших сомнений лечил раны дао, но наносить ей увечья не собирался.
Эльвира закатила глаза и застонала: в этот момент она очень напомнила свою мать, но Диедаро предпочёл промолчать.
– Ну будь ты другом, тяжело себя резать!
– Другого не проще, – не согласился тео.
– Мы – охотники, зарабатываем на жизнь убийством нежити. И ты такое заявляешь. Серьёзно?
– Нежить – это одно. А вот тот, кого ты... кто тебе дорог – уж извини.
– Бесов неженка! – прошипела ящерица и выхватила нож. Она держала его над запястьем и никак не могла решиться. Оказывается, и для Эльвиры что-то простое могло быть сложным. Она зачарованно смотрела на лезвие и осторожно провела им по ладони. Слишком осторожно, даже не поцарапала.
Матерясь и чертыхаясь, она направилась в крайний денник, к своему Асириусу. Странное имя для коня.