Люди не скупились на дары своим незримым покровителям даже в эпоху машин. Священное неприкосновенно.
Жизнь оставалась такой, какой была во все времена: пёстрой и цветущей ареной для поединка хищника и жертвы.
И человек в этом мире не на вершине пищевой цепочки.
Так размышлял притаившийся за кустом хищник.
Гонимый из убежища голодом, он не мигая смотрел красными зрачками за молящимся, облизывал острые клыки, готовясь к нападению.
Ни стыда, ни совести у этих кровопийц!
Эйван тоже сидел в засаде, но по другую сторону от идолов, за небольшим пригорком. И наблюдал, выжидая момент.
Вот оно!
Вампир атаковал человека, схватил несчастного острыми когтями, собираясь вцепиться в горло.
Ничего святого у твари! Прервать молитву. Немыслимо!
Эйван выскочил из укрытия, и, не стесняясь рычать во всё горло, набросился на безбожную нежить.
Вампир, удивлённый появлению хищника покрупнее, злобно зашипел и ретировался.
Оборотень законы мироздания уважал и, как правило, не вмешивался в чужую охоту, ведь каждый ест то, что может. Да и вампиры, наделённые вечностью, лишены многих радостей — им оставалось только посочувствовать. Но как же низко нападать на беззащитного в момент разговора с богами!
Эйван скалил звериную пасть, провожая взглядом мерзкого кровопийцу.
Фермер в ужасе смотрел на огромного бурого зверя, который появился так же внезапно, как и вампир. Человек пятился и молил о пощаде.
Но он не был интересен оборотню в качестве закуски. С недавних пор Эйван увлекся деревней Безымянной, ему нравилось блюсти тут порядок и вершить своё правосудие. На глаза людям он, как правило, не попадался, разве что в человеческом облике. И, поскольку защиты от нежити и посторонних в этом месте больше не было, сюда то и дело заглядывали мертвяки, вампиры или просто странствующие мародеры. Всех нужно прогнать и напугать. Желательно незаметно для жителей.
Этим Эйван и занимался в свободное время.
А вот аромат свежей выпечки и медовых конфет на ритуальном блюде будоражили волчий нос как никогда. Зверь невольно облизнулся.
В конце концов, он ведь заслужил угощение!
Главное, в такие моменты отбрасывать всё человеческое, чтобы не чувствовать себя неловко, стоя на четырёх лапах, поглощая дары богам.
Сегодня для этого фермера бурый оборотень и есть ничто иное, как божественный лик, подаривший ему вторую жизнь. Каждый может встать под любым из идолов и нести его волю: становиться воплощением благородства, вечного странника или мстящего за что-то.
Конечно, намного приятнее было бы обратится человеком и поесть отменной выпечки неторопливо, с удовольствием, запивая чаем.
А это за одеждой бежать надо. Далеко, и слишком много напрасных телодвижений. В другой раз как-нибудь.
Закончив с трапезой, Эйван повернулся к оцепеневшему фермеру и, кивнув, неторопливо удалился в лес, помахивая хвостом.
Человек очень дёшево откупился. Выпечкой да сладостями, только и всего. В своё время Эйван за подобную услугу от волка-громадины поплатился свободой. Мелким был совсем, мальчиком лет восьми, напуганным страшным медведем. Вот на вечную службу сдуру и подписался. Хорошо, хоть отсрочку дали, чтобы будущий член клана вырос и окреп.
Эйван неторопливо брёл по знакомым тропам. Целей и стремлений у него не осталось, он просто существовал и старался меньше думать. Так проще. И владыка мира тогда не трогает больной пытливый ум. Ему интересны сопротивление и борьба, и, если не давать Гельзару повода, он не станет играть со скучной игрушкой. Древний старик оплетал паутиной интриг весь мир, и Эйван тоже находился в его сетях. Но больше не дергался, и паутина не дребезжала, приманивая её владельца.
День за днём, всё те же декорации хмурого мшистого леса, который так надоел. Где-то вдали раздавался вопль умирающего в зубах хищника оленя, а над головой кружило встревоженное воронье.
Эйван брёл к порталу — сегодня наступала его смена.
Там тоже всё было как обычно: на посту одиноко сидела Аирен, а остальные умело косили от своих обязанностей. Во многих окнах огромного мрачного дома горел свет.
Ведь молодая и неопытная девчонка безотказна, вертеть ею можно с лёгкостью, пусть она и новый Глава.
Товарищи, если честно, откровенно перегибали палку и ни во что беднягу не ставили, забирая всё лучшее и сваливая на новенькую свои обязанности, ведь «Глава в первую очередь должен заботиться о благополучии стаи».
Аирен безмолвно терпела и делала что скажут старшие. Для неё этот мир оставался чужим, она многое не понимала, ещё большее не принимала, ведь в ней оставались человеческие принципы. Она заметно скучала по дому и родным, по счастливой беззаботной городской жизни.