Вместе они смотрелись восхитительно. Легкая седина шла ее мужу. Мальчишеских вихров давно уже не было, парикмахер приезжал на дом, всегда один и тот же. Бассейн Серебряков посещал регулярно и за эти годы почти не располнел. Одежду заказывал у модельера, чье имя было на слуху. Мысленно она пожелала ему увечья, чтобы стать сестрой милосердия, привязать к себе на всю оставшуюся жизнь. Как это жестоко! А он? Разве он не жесток с ней?
Андрей, муж Лады, во время танца увлеченно беседовал с Ириной Сергеевной и, казалось, ничего не замечал. Она кивала в ответ, слушая историю их жизни. Пусть будет так. «Чем там кончаются любовные романы? <И все утонуло в океане любви?> Ну что ж, мои дорогие, вам обоим остается только утонуть», – подумала она и улыбнулась своему собеседнику:
– Твоя жена красавица. Впрочем, всегда таковою была. А я всегда умела хорошо готовить и за эти годы не разучилась. Поэтому приглашаю вас в субботу на ужин. К нам. Домой.
– Замечательно! Я помню твои пирожки. Сашка делился на лекциях, и все мы страшно ему завидовали.
«А тебе? – подумала она. – Жена – красавица на загляденье. Господи! Почему же ты ничего не замечаешь?!»
– А по какому случаю вы нас приглашаете?
– Да просто так. Как старых друзей. Мы ведь и теперь будем друзьями?
– Обязательно.
В субботу Елистратовы пришли на ужин. Ирина постаралась, приготовила свои фирменные блюда. Мужчины ели охотно и хвалили ее, Лада отговорилась тем, что соблюдает диету. Но тоже хвалила. Пили мало, Серебряков спиртным никогда не злоупотреблял, Ирина Сергеевна не употребляла вообще. Глоток сухого вина, чисто символически. Лада, как выяснилось, придерживалась того же правила.
Беседа вертелась вокруг кризиса и финансовых проблем обеих фирм. Разговаривали в основном мужчины. Ирина Сергеевна знала, муж заработал на кризисе хорошие деньги. Нужные люди вовремя подсказали, что надо придержать товар, не сбрасывать его за те деньги, которые начали стремительно обесцениваться. Вскоре у Елистратова зазвонил сотовый телефон, извинившись, он вышел в другую комнату. Ирина, сославшись на подгорающее жаркое, отправилась якобы на кухню.
Подслушивала она впервые в жизни. Но стыда не испытывала. Надо знать, о чем они говорят, ее муж и эта женщина. До нее доносились лишь обрывки разговора, но и этого было довольно.
– Любимая моя… Как я по тебе скучал!
– Где ты был так долго, почему не искал, не звонил? Сколько лет прошло, Саша!
– Я знаю. А ты совсем не изменилась.
– Жизнь изменилась. У нас обоих семьи, дети. Ты не думаешь, что уже поздно? Наше время ушло.
– Ерунда! Я все устрою, не волнуйся. Ты-то меня любишь?
– Да, я люблю тебя.
– Ну и все. Этого достаточно, остальное сделаю я сам. Встретимся завтра, я позвоню и скажу, где и когда. Договорились?
– Я не могу завтра.
– Хорошо, послезавтра, так даже лучше. У меня будет еще один день, чтобы все уладить. Ты позвони мне на сотовый, я запишу номер. Значит, послезавтра с утра буду ждать. Ты мне позвонишь, Лада?
– Позвоню.
«Вот и все», – подумала Ирина Сергеевна, почувствовав, что ноги подгибаются. А надо идти туда, к ним. Нет, на кухню. Мясо и в самом деле подгорает. Где взять силы? Отпустить? Или бороться? Какое решение принять?
На кухне она выпила стакан воды. Потом машинально выключила духовку. Потом включила. Жаркое подгорело, но, похоже, в этот вечер это уже никого не интересовало. Андрей Елистратов был взволнован, наверное, из-за финансовых проблем, о которых только что сообщили. Лада и Серебряков заняты друг другом, Ирина Сергеевна – своими мыслями.
Гости вскоре откланялись, и муж заперся в кабинете. Ирина Сергеевна помыла посуду и стукнула в дверь.
– Саша, к тебе можно?
– Я занят!
– Я хотела…
– У меня дела.
В другой комнате сын был целиком поглощен компьютерной игрой. Она осталась одна. Заглянула в спальню. Огромная кровать, где они спали, каждый на своей половине. Не нарушая священных границ. Ирина Сергеевна пошла на кухню. Никто ее не беспокоил. Вернее, не замечал. Она плакала, отвернувшись к окну.
«Саша, Саша! Зачем тебе эта женщина? Ты же видишь, что поезд ушел. Если бы ты хотел быть с ней, ты бы не рассчитывал на случайную встречу. Ты искал бы ее. И нашел. С твоим упорством в достижении цели ничего невозможного нет. Она не нужна тебе. Ты все понимаешь…» И решение пришло: бороться.
Через день, двадцать девятого августа ее мужа нашли убитым. В лифте, в доме, где жила его любовница. О которой Ирина Сергеевна давно уже знала…
– …Я любила. И прощала ему все. Его любовниц, частые отлучки, пренебрежение. Он и в делах добился такого успеха только потому, что никем не дорожил. Ни мною, ни семьей. Друзей у него не было. Пропадал на работе допоздна, домой приходил только спать. Иногда вообще не приходил. Как одинокий волк, рыскал в поисках кредитов и партнеров. Но я еще раз повторяю: в расследовании я вам помочь не могу. Врагов мужа не знаю, в делах понимаю мало, к любовнице Александра ненависти не питаю. Убивать его я не собиралась. И вообще… Я бы хотела остаться одна.
– Это муж на вас так повлиял? Предпочитаете, как и он, переживать в одиночестве, отвернувшись лицом к стене?
– Что? Да, знаете, так бывает. Прожив вместе много лет, люди кое-что друг у друга перенимают. К сожалению, Саше не перешла моя доброта. Он был жестоким человеком.
– Что ж, извините, что побеспокоил. К кому мне обратиться на фирме? Я бы хотел знать, как обстояли дела. Коммерческие тайны меня не интересуют, мне надо выяснить, кто мог быть заинтересован в смерти Александра Сергеевича. Может, конкуренты? Я знаю, что у него были проблемы в делах.
– Ситуация еще не стабильна. Фирма выживет, но за ее процветание я ручаться не могу. Теперь… – Она вздохнула. – Без Саши все будет гораздо сложнее. А обратиться вы можете к Паше, то есть к коммерческому директору.
– Сергеев Павел Петрович, шестьдесят третьего года рождения, не женат, проживает в Ясенево. Правильно?
– Да, верно. Номер дома и квартиры тоже есть? Или вам записать?
– Запишите, Ирина Сергеевна, запишите. Если вам не трудно. Буду признателен.
– А как насчет кофе? Говорят, у меня это получается. Варить кофе.
– У вас получается. Но я… спешу.
Алексей Леонидов брел по Москве в сторону метро. Погода готовилась сделать резкий скачок в осень, и Леонидов бормотал: «Любовь бывает разная: жидкая, твердая и газообразная… Любовь бывает…» Вот ведь привязалось! Лана отнесла Ирину Сергеевну к тем, кто способен лить слезы. Все так, но… Ирина Сергеевна твердо стояла на ногах. И так же твердо будет стоять на своих показаниях. Ничего не знаю о делах, о конкурентах, о его женщинах. И вообще она дама с характером. Мешала бы ей любовница мужа, Леонидов подумал бы сто раз, прежде чем сделать ставку на победителя. Но Лана… Ах! Светлана Анатольевна, Светлана Анатольевна! Как бы нам с вами перейти на ты? От газообразного воздыхания к чему-нибудь более существенному. Вы теперь на свободной охоте, я на охоте всегда. Профессия такая. Но надо же что-то и для себя иметь! Взятки – это хорошо. Но плохо. Что касается злоупотребления служебным положением… Неплохо было бы разок злоупотребить. Так злоупотребить, чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Так злоупотребить, чтобы… Его мечтания прервал глас, раздавшийся с небес:
– Следующая станция…
«Да слышу я, Господи! Моя! Уж и помечтать нельзя! Вечно ты бдишь! Как только не надоест! Скучная у тебя работа, Господи».
Леонидов стряхнул оцепенение и двинул локтем соседа, который вел себя слишком уж нахально. Толкался, протискиваясь к выходу. Двери открылись, согбенная старушка с двумя огромными сумками в руках и рюкзаком за плечами рванулась в вагон с криком: «Бабушку, бабушку не обижайте!» Молодежь шарахнулась в стороны. Леонидов подумал, что напрасно обидел соседа. Бабушка снесла их обоих с пути, еле успели выскочить из вагона. Он привел в порядок одежду, которая пострадала в боях за место под электрическим солнцем метро, и двинулся к эскалатору. На волю всех! На волю!