- Антенны - это вообще не моё, - открестился Брэк. - Это Барк и Минта в них вкладывались, а я не по этой части!
- Ты, - Барклет, все ещё сидя на полу, заковыристо выругался, - ты же курировал работу и охрану Академии!
- Задницу свою спасаешь, г...на мешок?! - взвизгнула Алисаминта и, спотыкаясь на каблуках, налетела на Брэка и огрела его сумочкой по голове. Советник пошатнулся, разразился бранью и толкнул ее в ответ. Алисаминта вцепилась ему в волосы. Брэк, отчаянно ругаясь, пытался высвободиться.
- Фу, и они ещё меня упрекали в бескультурье, если я летом приходила в парламент без колготок или на полметра нарушала бестабачную зону, - вполголоса произнесла Нора.
Вспомнив, зачем они пришли, девушка обошла сцепившихся не на шутку Брэка и Алисаминту. Холеная, утончённая "леди А" сейчас честила Брэка не хуже пьяного каптерщика. Нора приблизилась к Барклету. Следом гулко топал Терминатор.
При виде угрожающе сощурившейся Фаул с пистолетом и зловещей фигуры Стила, сверкающего красным глазом-лампочкой в окровавленной глазнице и металлом в отверстых ранах, Правитель подавился каким-то неестественно высоким, почти бабьим, взвизгом и попятился сидя.
- Не убивай! - закричал он. - Только не убивай! Все, что попросишь! Любые деньги! У меня много есть! Он врёт! Я не собирался! Это Минта "заказать" вас хотела...
- Урод! - Нора схватила его за замызганный мятый пиджак и не без труда заставила подняться. - Ты приказал стрелять в людей на площади?!
- Я не... Я... Нора! Не убивай!
С отвращением взглянув на перекошенное ужасом, мокрое от пота и слез лицо грузного 50-летнего мужчины, Нора оттолкнула его и с расстановкой произнесла:
- Хочешь жить? Звони своим гаврикам, командуй отбой. Пусть отзывают снайперов. Ну?! - рявкнула она не хуже надзирательниц из приснопамятного СИЗО.
- Да-да-да, сейчас, сейчас, - забормотал Барклет, суетливо шаря по столу в поисках телефона. Когда к нему подошёл, протягивая руку, Терминатор, Правитель шарахнулся так, что потерял равновесие и растянулся в позе "витрувианского человека" на ковре.
- Трубку возьми, придурок, - прошипела Нора. - Что, уже навалил в штаны?!
И в самом деле, Терминатор просто протягивал Барклету трубку стационарного телефона.
Смутившись, Правитель кое-как поднялся на дрожащие ноги.
- Без моего приказа он никого не тронет, - успокоила его Нора. - А теперь звони живо, твою мать!
*
Стрельба на улице стихла. Правитель положил трубку на базу и обернулся к Норе, сидящей у стола. Девушка удобно расположилась в кресле, закинув ногу на ногу.
- Ну, что, Фаул? - с надеждой спросил Барклет. - Я отозвал снайперов, как ты велела. А ты?
- Я обещала и слово своё сдержу, - кивнула Нора, - вы будете жить. Но со своих постов уйдёте. Ты уже достаточно дров наломал. Хватит уже терзать Страну и пить из неё кровь! Неужели тебе не икается от знания того, сколько людей ненавидят и проклинают тебя? Наверное, не очень приятное ощущение, - Нора саркастически окинула взглядом беспорядок в кабинете и пустые бутылки. - Может, ты потому и квасишь, чтобы заглушить страх или остатки совести.
Барклет подавленно молчал, стоя перед ней, как провинившийся школьник перед строгой учительницей. Уже казалось как-то само собой разумеющимся то, что Фаул сидит в его кресле. "Лучше она, чем Минта, - подумал Правитель, - Фаул если обещала, то слово сдержит, в живых оставит. И семью не тронет. А Минта, с...а, такая, что по любым головам пойдёт, никого не пожалеет. У неё всю жизнь камень за спиной спрятан, сколько я ее знаю!"
- Страх, - продолжала Нора, - что однажды антенны откажут или перестанут действовать и тебе в окна булыжники полетят, или что ты разочаруешь своих покровителей, и они решат тебя заменить. Страх, что кто-то из "заклятых друзей" тебе напакостит, чтобы занять твоё место. Страх, что армия выйдет из повиновения, и солдаты, вместо того, чтобы с песней маршировать в очередную "горячую точку", развернёт технику и всыплет перцу вам. То-то ты вечно затевал войны, чтобы меньше военных было в столице. Они - люди с крепкой психикой, волновому воздействию меньше поддаются, и на них твои зомбоантенны могли не подействовать. Да ты, наверное, уже и собственной тени боишься - все усиливаешь меры безопасности, тратишь бешеные деньги на разработку новой военной техники и устройств, способных держать людей в повиновении, в милом твоему сердцу безвольном состоянии, швыряешь в тюрьмы, выживаешь из Страны или изводишь всех, кто хоть в мелочах с тобой не согласен! Окружил себя чуть ли не целой ротой секьюрити! И все равно спать спокойно не можешь, пока не нахрюкаешься!
Терминатор не понял, почему имитация звуков, издаваемых свиньёй, способствует снятию стресса и здоровому сну, но спрашивать об этом не стал. Он понимал, что Норе сейчас некогда давать ему объяснения. И только зорко следил за Барклетом, Брэком и Алисаминтой и сканировал звуки и движения за дверью и окнами, готовый в любой момент выполнять свою приоритетную миссию - обеспечивать защиту Норы Фаул.
После битвы и пожара в Академии у киборга замедлилась регенерация, раны заживали очень плохо, от большой кровопотери Терминатор стал очень бледным и с рассечённым лицом, светящимся светодиодным глазом, в изодранной и окровавленной одежде напугал бы даже Франкенштейна. Но Нора словно не замечала этого. Терминатор стал ее другом, и она не шарахалась от него только потому, что он изменился внешне. Куда противнее ей было видеть Барклета, Брэка и Минту. Они оболгали ее и лишили свободы из-за своих властных амбиций и политических игр, чтобы потом новая Правительница Алисаминта "великодушно" помиловала "преступницу". Это был бы хороший пиар-ход. Спасение народной героини вернуло бы Минте популярность и повысило рейтинги. А каково будет Норе отбывать это время в тюрьме или колонии, волновало этих небожителей меньше всего. Для них она была лишь пешкой в игре. Они мнили себя всемогущими вершителями судеб, считали, что творят историю и вольны распоряжаться человеческими судьбами по своей прихоти - играть ими, как куклами, карать и миловать, как им вздумается. Как они, каждый по-своему, упивались своей властью: "Мне все можно, что хочу, то и ворочу, и ничего мне за это не будет, а кому не нравится - пусть утрутся и заткнутся!". Барклет, со своими наполеоновскими амбициями и страстью к "умной" технике, на которую можно будет переложить заботу о государственной безопасности. Утончённая Алисаминта со сладкой улыбкой и нежным голосом, но совершенно безжалостная и беспринципная, готовая ради своей выгоды "кинуть" кого угодно. Самолюбивый эгоцентрик Брэк, болезненно злопамятный и способный жестоко мстить, используя свой высокий пост и дружбу с Правителем, и повышать самооценку, причиняя кому-то боль, подавляя и унижая.
Нора не сомневалась, что все ограничения и запреты в СИЗО ввели для неё именно с подачи Брэка, жаждущего морально сломать ее, заставить признать его превосходство и своё безвыходное положение - что-то вроде "Укрощения строптивой". "Если бы я заплакала, испугалась, запросила пощады, когда он науськивал весь парламент против меня, добиваясь ареста, как некоторые его предыдущие жертвы, это утолило бы его манию величия, и он бы от меня отвязался. Но я не доставила ему такой радости, и это его бесило, он выдумывал все новые и новые штучки. В домаресте отказать, в залоге отказать, поручителям отказать! Видеокамеры повсюду, чтобы я ни помыться, ни белье переодеть незаметно не могла. Передачи то принимают, но не принимают. Свидания то разрешают, то отменяют. Отопление отключить. Душ только под наблюдением надзирательницы; приходилось в белье мыться и под полотенцем переодеваться. Всюду - только в наручниках. В суде из "аквариума" не выпускать. Полный набор садиста, в общем, и он был уверен, что ни одна женщина долго такого не выдержит, даст слабину. Вот только я прекрасно понимала, что только этого он от меня и ждёт. Но не в моих правилах распускать нюни. Вот они и чморили меня по полной, же из спортивного азарта: кому удастся меня "прогнуть" и что для этого нужно сделать? Изощрялись, из штанов выпрыгивали и бесились от того, что я не сдуваюсь. А посмотреть на них сейчас - где их величие, крутизна? Куда все подевалось? - Нора презрительно посмотрела на них. Барклет все ещё мялся у стола, не зная, куда ему деваться и косился на кроваво-красное пятно на ковре. Оно приковывало взор Правителя и внушало ужас.