Горохов был чуть старше Янко, в Академии он шёл двумя курсами ранее Вука, но, так же, как и Вук имел значительный бэкграунд. Вук успел отучиться на физика, получить степень и высококвалифицированным научным работником уйти в спасатели аларм-службы, а Юрий с успехом закончил кибо-медицинский университет, интернатуру и ординатуру при главном клиническом госпитале ветеранов космической разведки. Юрка стоял рядом, огромный, обгоревший под палящими небесами экватора, взлохмаченный, такой живой...
- А ты здесь по какой причине? - спросил Вук.
Горохов двинул кадыком, почесал забинтованное колено, задрав штанину шортов цвета хаки.
- Болит, зараза... Погоди немного, лады? Лекарство приму.
Он отвернулся, достал из кармана блистер с пилюлями, отколупнул одну из них, запил из пузырька, взятого из второго кармана.
- Что с коленом?
- Инфламмацио гену церебрум, - сказал он на латыни. - Не обращай внимания.
- Ты здесь зачем? - повторил Янко.
- Тоже на испытаниях. Проверяем новую модификацию. Ну, перегрузки там, кислородное голодание, то, сё, пятое, десятое... Короче, рутина. Слушай, давай посидим вечером после работы, а? Тут славный бар наблюдается. Прямо на линии прибоя. Портал в девять закрывают, будет время поностальгировать, вспомнить Академию, Тенеру... Ты как?
На идею посидеть Вук смотрел с удовольствием. Пообещав посигналить Горохову после рабочей смены, он двинулся к верному товарищу - к "Симургу", поминутно промакивая капельки пота со лба и шеи. У "Гамаюна" он притормозил. Что-то в корабле было не так. От осознания сего факта в башке опять зашуршали странички невидимой книги. Привычно засадив дозу и уняв шум, Янко обошёл вокруг аппарата. От жары и двухсот граммов виски, пилот "поплыл", размяк и несколько отупел, но взгляд механика выцепил то, что заставило задержаться. Третий, самый верхний отсек опоясывался кольцом с чередой чёрных камер. Обод был почти плоским и почти незаметным, и если бы не духота, рассеивающая основное внимание и фокусирующая его на всяких мелочах, Вук однозначно прошёл бы мимо, ничего не заподозрив. Замеченное же удивляло, поскольку являлось не чем иным, как лазерными пушками небоевого назначения. С такими пушками геологи-планетологи обычно шастали по кольцу астероидов, отстреливаясь от залётных каменюк. Необычность ситуации была в том, что по пути к Моле ждать астероидов было неоткуда, маршрут к суровой Амикайе "Гамаюн" не осилил бы из-за недостаточного антирадиационного укрепления корпуса, а для Тенеры кораблик был простоват - вездеход либо везделёт в него втиснулся бы самый крохотный, причём организаторам экспедиции пришлось бы выбирать что-нибудь одно между этими двумя средствами. И, да, вокруг Тенеры, с астероидами тоже было негусто.
- Списали тебя, братец, - с грустью произнёс Вук, обращаясь к кораблю, как к живому существу. - Будешь теперь чумазых шахтёров возить. Утром туда, вечером обратно. Непонятно только, что ты тут делаешь и почему не на Байконуре?
Байконур как площадка пятой, грузовой категории (пятой после стартовых площадей для разведывательных комплексов пересборочного типа, туристических комплексов пересборочного типа, аппаратов дальней разведки Солнечной Системы и аппаратов для маршрутов ближнего космоса) обеспечивал лишь производственно-технические нужды.
В диспетчерской у экрана с расписанием работ Вук полистал журналы загрузки кораблей. Официальный доступ у него имелся лишь к информации о тенерийских аппаратах. "Рух", "Ловаланги" и "Гамаюн" не входили в пространство Вуковых разрешений, однако к перечню работ на "Рухе" Янко подобрался без труда, поскольку даже самый сопливый первокурсник умел обходить громоздкие и неуклюжие секьюрити-гейты, писанные пенсионерами в государственных конторах. Побродив пальцем по графику, Вук поставил зарубочку в памяти - Горохов в списке работ не значился. На "Ловаланги" - тоже. А к "Гамаюну" Вук пробиться не смог. Покрутившись и так, и эдак, он оставил безнадёжное занятие, тем более что в головушке, несмотря на превентивные алкогольные меры, опять разыгралась буря. Вук вернулся к планам "Симурга", и боль резко отступила.
- Вот как..., - пробормотал пилот, вновь возвращаясь к поискам обходного манёвра с "Гамаюном" и вновь ощущая, как череп его кто-то рубит ржавым топором. Боль усилилась, когда Вук перешёл к изучению полётных карт для маршрутов ближайшей недели. Он решил послать к чёрту карты и "Гамаюн" с его секретами, но руки зажили вдруг своей жизнью. Они быстро перещёлкивали экраны со знакомыми и незнакомыми созвездиями, пока голова не взбунтовалась и не велела им прекратить дурацкое занятие.
- Так и спиться недолго, - сказал он сам себе. - А что делать? А кому сейчас легко?
Третья, запасная порция огненной воды Вука окончательно оглушила. Расквашиваясь и растекаясь медузой, выброшенной на знойный берег, из последних сил делая приличное лицо и приличную осанку, он поднялся на борт "Симурга", задраил люки, оттошнился и повалился спать. В ближайший час, судя по расписанию, никто не претендовал на вторжение в отсек с капсулой.
Засыпая, он подумал, что пьяным быть гадко и муторно, но всё же это лучше, чем чувствовать, как по извилинам головного мозга ползает короед, прогрызая ходы-червоточины, и бесконечно чем-то шуршит. А также подумал, что по иронии судьбы все тенерийцы вернулись живыми, но все затем побрели по чёрной полосе жизни: кто-то вплоть до тупика, а кто-то - протискиваясь сквозь рвы и колья и оставляя кровавые раны. Вот и Юрка болеет... Что у него с коленом? Инфламмацио - это, вроде бы, воспаление.
Очнувшись после липкого забытья, Вук мутными глазами долго и бездумно таращился в "аквариум" мультилинка с тезисами предполагаемого эксперимента. Тезисы от него ускользали, вытесняемые дурацкой гордостью за то, что не поддался всеобщему влиянию и не вшил чип мультилинка под кожу. По старинке он носил плоскую карточку аппарата в специальном отсеке кармана. Вук собрался с силами, встал, подошёл к пустой ДНК-матрице, и череп сжало снова. Мысль о лекарстве - четвёртой порции виски - вызвала приступ тошноты и отвращения. Чтобы отвлечься от боли, пилот подключился к каналу для взрослых и уставился на пышнотелую дамочку, со стоном мнущую свои богатые груди. От этого волнительного зрелища боль постепенно утихла. Пуская слюни, Вук просидел остаток отведённого времени за просмотром волшебного действа, в котором аппетитная душечка с энтузиазмом знакомилась со своим трепещущим телом, после чего покинул корабль.
- Ну, как, успешно? - спросил его издалека инженер по сборочным установкам. Вук знаком был с ним шапочно, и знал, что это он настраивал матрицу "Симурга".
- Успешнее не бывает, - заверил его Вук.
Повинуясь запиликавшей в груди интуиции, Янко вновь направился в диспетчерскую. Не к табло с расписанием, но к пульту регистрации отбытий и прибытий. Вук вошёл в список кораблей, механически выбрал "Симург". Смотреть по родному аппарату было нечего, Вук и без кибер-регистратора знал даты отлёта и прилёта, поэтому он быстро переключился на "Гамаюн". Вспышка боли заставила его покачнуться, Вук с трудом удержался на ногах. Он вернулся к "Симургу" - боль исчезла. Полистал маршрутные листы, прилагающиеся к рейсам комплексов не тенерийского направления - спазм сдавил виски. Отдрейфовал к рейсам на Тенеру, и снова в голове устаканилась благодать.
Выходило так, что боль ярко проявлялась, лишь когда пилот обращал свой взор на полёты дальнего космоса, но не к Тенере. Выходило так, что Тенера для боли, бултыхающейся между переносицей и затылком, была родной и в некотором роде успокоительной. А особо враждебным оказывался "Гамаюн", а также всё, что с ним связано.
Открытие это Вука озадачило и обрадовало одновременно. Озадачило, потому что не вписывалось ни в какие рамки логики, а обрадовало из-за возможности унять страдания иным, отличным от алкоголя, способом. Янко, переваривая сей факт, машинально пробежался по перечню стартов комплекса "Гаруда". На "Гаруде" штурмовали, а затем обустраивали норовистую планету первые экспедиции вплоть до Галиля и Сенга. Накатившие мысли о смерти Самира Галиля заставили, словно в дань памяти о герое-тенерийце, открыть страничку последнего прибытия корабля.