- Вот как. Сердце.
- Ага. Это когда не думаешь, а просто пропускаешь через себя то, что вокруг. Когда думаешь сердцем. И всё принимаешь.
- А если тебя, скажем, поколотят хулиганы? Тоже принимаешь?
- Того, кто живёт сердцем, хулиганы не колотят. Они же не колотят деревья и голубей. Или ветер с дождём. Тот, кто думает сердцем, не испускает никаких раздражительных эманаций...
- Ого! - присвистнул Вук, удивляясь неожиданному слову.
- ...поэтому его не хочется никому обижать. А коли даже и обидят, стало быть так оно и задумано в данный момент.
- Не понял.
- Ну, смотри. Идёшь ты, скажем, к другу на опохмел, а тут тебя хелисайкл сбивает. И лежишь ты недельку в госпитале. Значит, так и надо. Потому что если бы дошёл до друга, да выпил бы, да разругался, да и приложил бы к его башке табуретку, да и помер бы дружок. А так душенька отвела тебя от беды, заставила отдохнуть и слить агрессию. Тут главное - не думать. Сбили тебя, и радуйся.
- Не думать... - Пилот печально посмотрел сквозь кусты и странного бездомца. - Не думать - тяжело.
- А думать - ещё тяжелее. Мысли, небось, целый день скачут, как бешеные козлы, по черепу долбят. А как выключишь их, благода-а-ать! Столько всего начнёшь замечать - запахи, звуки, лучики, тенёчки - эх, красота... Кстати, тугриками не поделишься? Обещал, вроде как. На один обед. Куда их тебе столько?
- Обещал?! Когда ж успел? Неужели по мне видно, что у меня мешок тугриков? - улыбнулся Вук. - Я же в форме, не разодет и не в машине.
- Ви-и-идно... Да у тебя брюхо с головой во всю спорят, - хмыкнул бездомец. - Сердце не обманешь и глаза не спрячешь. Человек ты, вроде, приличный, не пакостник, да только в глазках монетки щёлкают. А головушка осаждает - не радуйся, пустое это.
- А если не дам? И никто не даст?
- Дак, поработаю пойду. Авось, на еду хватит.
Вук вдруг почувствовал, что ему совсем не хочется поучать и воспитывать чумазого собеседника, хотя он всегда крайне отрицательно относился к лентяям и тунеядцам. А хочется отсыпать ему в ладонь тугриков и дружески хлопнуть по хлипкому плечу.
- Шли бы Вы трудиться, - сказал ему Вук, - легко быть сердцем, когда за тебя работают другие.
Но денег дал.
Дома он полностью отключил управление и, приняв слабительное, извлёк из себя "открывашку". Теперь уже пустую и бесполезную в своём назначении, но с записью двухдневного архива.
- Анализ проведён, - мягко промурлыкал женским голосом динамик за сливным бачком. - Обнаружены нехарактерные включения. Рекомендовано обратиться к гастроэнтерологу.
- Всё нормально, - возразил Вук независимому лекарь-модулю уборной. - Не надо никуда обращаться.
Лекарь, пискнув, снял рекомендацию.
На просмотр архива с древнего мультилинка - крошечный экранчик, плоская картинка - и декодирование его ушло полночи. Но под утро обнаружилось то, ради чего стоило драться с охранником и выслушивать позорный диагноз врача с Сильбато. Двумерное изображение артефакта, принятого карантинной службой и удалённое спустя несколько дней, пилот рассматривал долго и тщательно, отчаянно борясь со сном и усталостью, однако разглядеть его уверенно не вышло. Каменный диск с ножкой посередине содержал на ободе какие-то знаки. Ни размеры диска, ни подробности в высеченных рисунках выяснить с картинки на мультилинке никак не получалось. Нужен был нормальный тридик, но класть файл с артефактом в свой аппарат Вук опасался - все тридики были включены в сеть.
Минут десять Вук собирался с духом, затем, выпив стакан виски, вручную вызвал Милу на связь.
- Ты с ума сошёл, - шёпотом отозвалась Мила. Голос её был неожиданно бодрый для трёх часов ночи. Впрочем, Вук ещё до звонка почти был уверен, что Мила сейчас не спит.
- Я должен сказать тебе главное, - быстро проговорил он. - Но скажу потом, глядя в твои глаза. А пока попрошу о малом: научи меня, как мне отключить тридик от сети.
- Ты пил, - жёстко произнесла Мила. Вук мысленно отругал себя - он забыл отключить передатчик запахов.
- Я в медицинских целях, - сказал он твёрдо. - Я не лгу.
- Ты пил! Ты знаешь, что я терпеть не могу алкоголь, но ты пил!
- Послушай, лапа, - как можно мягче обратился Вук, - я даю тебе честное слово, что я не для удовольствия, но для лечения вынужден постоянно подкачиваться спиртным. Ты можешь спросить моего напарника Тимофеева - у него та же беда. А я сейчас прошу тебя очень серьёзно. Вопрос жизни и смерти...
Мила, не слушая его далее, сбросила вызов. Янко, швырнув в стену стакан и отколотив диванную подушку, откинулся на спинку и некоторое время мрачно изучал потёки виски между тридиком и холограммой с изображением его и Милы. Часть капель попала девушке на лицо, отчего показалось, будто Мила плачет. Вук привстал, чтобы содрать картину со стены, но нежная музыка остановила его.
- Просто так тридик не отключить. У него нет интерфейса отключения от сети. Лучше всего, если ты сожжёшь входные порты, - быстро проговорила Мила. - Один стандартный на передней панели и один на верхней крышке, его ты можешь не заметить, он скрыт, но около него чуть фонит. Возьми обычный тестер, проведи вдоль крышки, где запищит, там порт. Он не пользовательский, он выводит в аларм-пространство. Отдери крышку и зажигалкой подпали оба порта. Снова проверь тестером - если фона нет, тридик свободен. У тебя будет десять-пятнадцать минут до визита пожарной службы. Дальше сам расхлебывай.
- Спасибо! - крикнул Вук в чувствах, но слушать его благодарности было уже некому - подруга отсоединилась столь же внезапно, сколь и вышла на связь.
В точности выполнив указания, Вук загрузил в тридик артефакт, и сердце его ухнуло. Чёткая объёмная картинка, вокруг которой Янко несколько раз обошёл, пристально рассматривая детали, не оставляла сомнения, что диск был создан искусственно. В каждой из выбитых по его краям групп точек частично повторялся рисунок предыдущей группы. Что-то эти изображения Вуку напомнили, но что именно, он не понимал. Пилот по очереди зафиксировал в памяти все отдельные части орнамента, а затем, повинуясь врождённому любопытству, крутанул каменный волчок. Диск завертелся, и группы точек задвигались, превращаясь постепенно в связную анимационную картину. Точки. Те же точки, но одна выделена чуть большим размером. Затем первая снова маленькая, но большая вторая точка. Затем вместо второй точки облачко росчерков. Затем стрелка от этого облачка к первой точке. Затем вместо первой точки тоже облачко. На второй линии иероглифов изображалась странная конструкция из палочек. К конструкции добавилось всё то же облачко, а потом конструкция постепенно переворачивалась и пропадала. Вук вращал артефакт - обычный камень с выбитыми значками - и накрепко впечатывал в мозг увиденное до тех пор, пока входная дверь не запиликала. Одновременно с этим голова его вдруг разлетелась на тысячу осколков. По крайней мере, так Янко показалось.
Он вырубил тридик, поджёг открывашку с записью прямо на подставке для внешних устройств, скрючившись от боли, прильнул к бутылке с вискарём и едва успел швырнуть в затухающее пламя холограмму с Милой. Дверь вновь пропиликала, но вся автоматика была отключена, а сил доползти до гостей у хозяина дома уже не было. Дверь бухнула, жалобно застонала под напором мобильной пилы, и Вук, теряя сознание, уловил, как в комнату входят неясные тени - почему-то в скафандрах с парашютами за спиной.
- Наклюкался, - укоризненно сказал один из спасателей, склоняясь над Вуком. - А ещё космонавт...
- Не понимаю, чего им не хватает, - поддакнул ему второй, занятый тушением тридика и холограммы. - Ведь всё есть: слава, почёт, деньги... От девок, небось, отбоя нет - вон какой качок.
- С жиру бесятся, - подал голос третий, отрываясь от осмотра пульта управления аларм-модуля. - На хрена он поотключал тут всё? А если б угорел?
Они отпустили несколько сальных шуточек по поводу того, чем тут Вук занимался, скрываясь от всевидящего ока службы чрезвычайных ситуаций. Пока первый приводил пилота в чувство, второй разглядывал оплавленный каркас картины. Просканировав рабочим мультилинком остатки изображения, второй хмыкнул: