Кстати, под колпак жабы Вук проникнуть не смог - отбросило, как от магнита с тем же полюсом. Жаба словно сидела в доме. Персональном, на одного квартиранта доме, рассосавшемся после смерти владельца. Что если и разумные обитатели жили под такими же колпаками? К чему строить искусственные укрытия, тратить огромные средства, прикладывать гигантские усилия, если сама природа наделила тебя возможностью раскидывать силовые укрытия? Животные в природе практически не нуждаются ни в одежде, ни в жилищах - им достаточно того, чем они наделены. Основная трата энергии идёт на обеспечение питания и на выкармливание детёнышей. Человечество на Земле обросло городами и вещами только по той причине, что изначально человек слаб и неустойчив перед силами природы. Кто знает, как развивалась бы цивилизация, не нуждайся бы человек в защите от холода, в возможности быстрого перемещения и мгновенных коммуникаций. Представим, что силовые оболочки гарантируют тепло, спасают от радиации и природных катаклизмов. Представим, что генетически обусловленная способность к пересборке позволяет мгновенно очутиться в любой точке планеты вместе со своим домом. Представим, что телепатическая связь или что-то в таком роде молниеносно связывает одного индивида с другим. И в довесок представим, что у человека - избыток энергии, который, помимо добычи пропитания и поддержания социальной структуры, необходимо куда-то перенаправлять. Что в итоге получится? Получится такой тип цивилизации, при котором вмешательство в окружающую среду будет минимальным, по крайней мере, ровно до той поры, пока не захочется в космос, к далёким и, возможно, бесполезным звёздам.
Обратная сторона подобного сценария - отсутствие защиты перед внешней, инопланетной агрессией, действие которой принципиально отличается от возможных внутренних агрессий. А как может отличаться? Силовая оболочка, предположим, абсолютна. То есть, предположим, нет таких сил, которые позволят нарушить пространственные координаты особи. Что тогда могло погубить всё население Тенеры, включая неразумные животные формы типа жабы? А с учётом гипотетической способности быстро перемещаться из одной точки в другую - тем более непонятно... Только что-то существенно иное.
И, кстати, почему наличие артефакта тщательно скрывается? Что такого в том, что человечество узнает о смерти разумной жизни на исследуемой Тенере? Почему так нелепо погиб таможенник, регистрировавший артефакт? Почему погибла почти половина тенерийцев? Вук стиснул зубы - невидимая циркулярная пила вонзилась в голову и зажужжала, отсекая одно полушарие от другого.
- Язык к нёбу, - приказал себе Янко.
Боль отступила, но отступила с мыслью о странном бездомце, который вчера здоровался с Вуком как со старым знакомым, а сегодня его не узнал, открыла новые ворота, новые лазейки для нестерпимой рези. Вук осушил бокал с красным вином (алкоголь, но не такой убойный), посидел, тупо уставившись на оплавленную холограмму Милы, а когда заметил, что пальцы его дрожат, поднялся и вышел из дома.
До знаменитого дома с пауком и совами Вук добрался пешком. Фланирующий по проспектам народ иногда узнавал его: кто-то улыбался, кто-то вскидывал брови, а одна девочка показала пальцем. Вук, не привыкший к публичному узнаванию, похвалил себя мысленно за мудрость, направившую его к вину, а не к чему-либо более крепкому. Хорош бы он был с перегаром и осоловелой мордой.
Дверца с кованой решёткой между двумя гранитными столбами была заперта, пришлось вызывать консьержа и объяснять цель визита. Цель, озвученная пилотом, звучала глуповато - "Апартаменты под балконом с пауком" - но дежурный с пониманием и лёгкой ленцой протянул:
- А-а-а, к алкоголикам... Вам в двадцать третью. Код "Умеренность". - И открыл вход.
"Алкоголики" озадачили Вука, но отступать он не стал. Напротив, решил, что он на верном пути, ибо невмоготу и тошно ему было именно от выпивки. От выпивки не мог наладить отношения с Милой, не мог работать, не мог думать, и что самое страшное - где-то внутри начинало копошиться ленивое удовлетворение нехитрыми алкогольными радостями: приятное расслабление, отсутствие боли, эйфорический пофигизм.
- Умеренность, - сказал он негромко у апартаментов с номером двадцать три. Дверь плавно и мягко отъехала в сторону, Вук ступил за порог.
Он прошёл по длинному полутёмному коридору на неясный глухой звук, похожий на монотонный бубнёж провинившегося подростка, которого в воспитательных целях заставили повторять заклинание о том, что он поступил дурно и больше так не будет. Коридор вывел его в просторную комнату со старинными псевдоколоннами по периметру стен, витиеватой люстрой в старинном же стиле и множеством лепных украшений. Антикварную камерность разбавлял навороченный супер-современный тридик с тремя "аквариумами". В крайних "аквариумах", размазанных по боковым стенам, для фона порхали певчие птички и шикарные тропические бабочки, от которых Вук непроизвольно отмахнулся, едва ступил в зал, а в центральном, расположенном прямо напротив входа, у которого сейчас стоял Янко, транслировались виды Тенеры.
- ...таким образом, коллеги, это позволяет сделать мне вывод, что плодовые вина нельзя рекомендовать к использованию в лечебных целях. Доза, блокирующая нейромедиаторы, слишком велика и отрицательно влияет на печень, при этом полностью прекращается выработка дофамина, вследствие чего организм теряет возможность закреплять рефлекторный отклик, - услышал Вук.
С недоумённым любопытством он заглянул в проём и присвистнул. В центре комнаты на стульях, расставленных кругом, восседали собственной персоной Черезов, Виссер, Зелинский, Горохов и Ермишин. Один стул был пуст, зато у экрана с тенерийскими пейзажами прохаживался и мерно бубнил учёные слова Марк Школьник. Заметив Янко, он замер, а потом растянул тонкие губы в улыбке.
- Проходите же, коллега, - обратился Школьник к гостю. - Мы давно вас ждали.
- Вот как, - сказал Вук. - Меня ждали.
Заложив руки за спину, подобно учителю, застукавшему юнцов за разглядыванием непристойных картинок, он прошёлся по залу, осматривая обстановку.
- Ты молоток, Вучо, - произнёс Юрка Горохов, вскакивая с места и похлопывая Янко. - Долго держался. Почти месяц.
- Держался от чего? - Несмотря на дружественные приветствия и протянутые со всех сторон руки, Вук чувствовал себя паршиво, как чувствует себя участник глупого розыгрыша.
- От пагубного пристрастия к спиртам и признания себя беспомощным перед данным пристрастием, - сказал Черезов. Он крепко пожал Вуку ладонь и сострадательно заглянул ему в глаза. Вук невольно отметил, что они с Игорем очень похожи - тот же северный тип, светлоглазый и светлокожий, тот же высокий рост, те же крепкие широкие плечи, разве что волосы и брови у Игоря были светлее.
- Не стесняйтесь, коллега, - подбодрил Марк, наблюдая на лице Янко сложную гамму чувств. - Мы все тут заложники одной беды. У вас, ведь, голова заболела ещё на Тенере, так?
Он почему-то был на "вы" вопреки принятым в космической академии правилам. Среднего роста, носатый, курчавый, с тёмными вишнями под кустистыми бровями. Наверняка, до сих пор жил с заботливой мамой и обожающей бабушкой. Но врач от бога, это все признавали.
- Так, - согласился Вук.
- Вы из чего на борту самогон гнали? - невинным голосом осведомился Зелинский, и Вук рассмеялся.
- Из хомячьего корма... Эх! А мы-то прятались! Конспирацию развели!
- Все прятались, - вступил в разговор Даан. - Страшно было лишиться гонорара.
"Надо же, - подумал Вук, - как он ловко по-русски!"
- А мы из местного ковыля. Из эндемика, - улыбнулся Черезов.
- Вы знали, - Янко в упор посмотрел на него. Уже без улыбки. - С самого начала знали. И ничего не сделали. Вы просто молча глядели, как на Тенеру отбывают новые экспедиционные партии, которые будут так же мучиться, как и вы. Но вы не предупредили об этом и хотя бы не посоветоветовали запастись алкоголем. Как мне прикажете относиться к этому?