- Я вынужден вызвать охрану, пилот Янко.
- Бэнкса не мог убить Черезов и не могла убить мать Черезова.
- Остальных убил, а Бенкса не смог? - Волощук стал оглядываться в поисках личного брелока с вызовом вышибал.
- Не мог. Он дал своей жене расписку, что никогда не ступит на землю ни одного космодрома. Он опасался, понимаете? Опасался принести заразу на важный стратегический пункт. И он дал расписку. А Бэнкс погиб именно на космодроме.
- Вы верите распискам убийцы?
- Игорь в первую очередь космонавт, и лишь во-вторую - убийца. Я ненавижу его, но я способен понять те чувства, что двигали им, когда он брал в руки оружие. А вами движет лишь жажда денег. Вы готовы заткнуть рот всем, кто посмеет поднять голос против освоения Тенеры, так как Тенера сказочно богата. Вам наплевать на тех, чьими руками добывается это богатство. Проще убить заражённых тенерийцев, чем прекратить освоение золотой планеты. А если подойти к делу с умом - вернее, с наглой хитростью, с высокими пафосными речами и внушением ложного чувства долга! - то избавиться от опасности можно чужими руками. Было бы только время...
- Какая чушь!
- Чушь? Черезов убил Тимофеева, едва тот сообщил об открытии им природы боли. Лично Игорю не было смысла торопиться с устранением Сергея, тем более - таким грязным способом. Он мог подготовиться бы и выстроить очередной несчастный случай типа драки с хулиганами, автокатастрофой или неосторожным дайвингом. Но Сергей обо всё догадался, поэтому его срочно пришлось убрать. Кому выгодно молчание Тимофеева? Игорю? Нет. Оно выгодно Концессии, поскольку разоблачения могли остановить деятельность конторы. Удивительно, что вы не разглядели, насколько опасен Ермишин, и насколько опасны его разъезды с лекциями. Вы знали, что Филипп перенёс аппендицит сразу после прилёта с Тенеры?
Волощук с каменным лицом нажал кнопку вызова. Левый глаз его неожиданно моргнул.
- Вы не знали. И никто не знал. Филипп - крепкий орешек, умеющий терпеть и презирать боль. Он отлучился якобы на дачу в Лугу и там, вырезав аппендикс, через три часа, нашпигованный обезболивающим, выступал в Пскове перед детьми в кружке юных космонавтов. Он всех обвёл вокруг пальца со своей нечеловеческой выдержкой. А дальше вы знаете - от Ермишина, сжимающего зубы вместо простой стопки вискаря, хроноты перекинулись на землян, с которым он тесно контактировал. А это инженеры Кейптаунской астрономической обсерватории и физики на территории бывшего коллайдера. И тут вы запаниковали. Вам пришлось опуститься до банального теракта. Но уменя есть для вас одна интересная новость, связанная с одной интересной компанией по имени "Белл" - ваших конкурентов, как я понимаю...
В кабинет бодрым шагом вошли три секьюрити. Волощук взмыл над креслом и встал у них на пути.
- Прошу прощения, ребята, - сообщил он с почти ласковой натужной улыбкой, чуть двинув желваками на скулах. - Я случайно уселся на аварийный брелок.
Охрана, окатив ледяным взглядом Вука в грязной разодранной одежде и Никиту Андреевича, застывшего истуканом на дальнем конце стола, помедлила, но удалилась.
- Леонид Павлович! - взвизгнул зам, едва бравые ребята скрылись за дверью. - Что он несёт! Что он городит! Вы зря отослали охрану!
Волощук, почесав подбородок с выступающей синевой и ослабив шейный платок, из-под которого Вук выхватил розоватый след недавних разборок, шикнул на него и жестом приказал пойти прочь.
- Выкладывайте, - хриплым голосом произнёс он.
- Я только что передал "Беллу" информацию об альтернативном способе доставки грузов в требуемую точку галактики. Он практически бесплатный и потребует вложений лишь в шлюзы и матрицы пересборки. Ваша Концессия разорится, господин Волощук. Разорится в ближайшие полгода. Этого времени как раз хватит, чтобы "Белл" развернул пункты пересборки.
В голове пилота резко обозначилась болезненная струна от переносицы к затылку. "Зашевелился, паразит", - спокойно и даже равнодушно подумал Янко, а вслух сказал:
- Я могу доказать. Но мне нужен алкоголь.
Залив тренькающую нить боли запасом из бара председателя, Вук направился к порталу с выходом на Сильбато. Команда следователей, ползающих вдоль стен с бурыми, как понял пилот, кровавыми потёками, вдоль битых зеркал и ломаных стоек, выжидающе глянула на Леонида Павловича в сопровождении Янко, но председатель кивнул, и бригада потеряла к ним интерес. В шлюзе Вук рывком отодрал панель с табло и на ощупь добрался до блока частотной регулировки. В академии им подробно рассказывали об устройстве пункта разборки, поэтому крохотный чип был найден без труда. Тонким лучом фонарика на личном брелоке председателя Вук чуть нагрел крохотную точку и им же замерил температуру. Затем поднагрел ещё чуть-чуть, затем аккуратно выставил модуль позиционирования. Стянув с себя ремень, бросил его на площадку транспортировки, после чего легонько прикоснулся к кнопке пуска. Ремень исчез в облачке голубоватого сияния, а пилот буднично прокомментировал:
- Он не на Сильбато, как вы думаете. Он на вашем столе в кабинете.
Леонид Павлович с недоверчивой усмешкой на тонких губах, подозвал скучающего завхоза, сердито наблюдавшего за процессом снятия улик ночного разгрома. Когда завхоз несколько минут спустя подал ему пояс пилота, улыбка сползла с его губ.
- Ремень слишком лёгок, - сварливо проговорил он. Вук злорадно отметил искорки жадности, вспыхнувшие в его зрачках. - Отправьте его. - Волощук ткнул пальцем на робота-уборщика, дремавшего чуть в стороне от кофейного аппарата в зале общественного пространства. - Куда я скажу. В дом с пауком. Там сейчас должен быть Школьник.
Когда Вук демонстративно повторил операцию, нарочито долго подвиснув на подогреве чипа, председатель вызвал на связь Марка и с уже нескрываем изумлением выслушал, что в главном зале зале на первом ряду ровно по центру невесть откуда появился вдруг кибо-клингер с приметным инвентаризационным номером 3000.
- Во сколько вы оцениваете вашу технологию? Это первый вопрос, - обратился к Янко Леонид Павлович, детально рассмотрев картинку из общества трезвости. Вук осторожно и как бы случайно оттеснил его на стартовую площадку, тот, увлёкшись, даже не заметил этого. - Второй вопрос касается принципов. Вы сняли модуль позиционирования. Как же тогда задаются координаты?
- Принципов... - Голос Вука стал вдруг строгим и торжественным. Он приложил руку к сердцу. - Принципы все здесь. Принципы простые и понятные: умри, но выручи товарища; любовь главнее денег; дал слово - держи; ну и всё прочее, чтО я вам тут буду мораль читать... Вы сможете отлично поразмыслить на эту тему на Тенере вместе с брошенной там девятой экспедицией. Вы, ведь, её бросили...
- Па-а-азвольте! - налился кровью Леонид Павлович, осознавая, что он стоит точно на стартовой платформе, и делая шаг с неё. - Что значит - на Тенере?
Вук силой швырнул его назад.
- Вы себе уже всё позволили. Вы подписали смертный приговор моим верным товарищам, и было бы справедливо, чтобы вы повторили их путь.
Волощук, прижатый локтем Янко, молниеносно закрыл ладонями выемку с подогреваемым чипом, но пилот, вопреки ожиданиям, не стал бороться и откидывать руки, а просто нажал кнопку отправки. Последнее, что увидел Вук, было недоумённо-испуганное лицо председателя, так и не догадавшегося, что фокус с подогревом ничего не значащей детали был придуман лишь для отвода глаз.
Глава 18. Эра макаки, эра жаворонка
Ни к себе домой, ни к Миле соваться было нельзя. Половина сотрудников Концессии видела, что Вук заходил в офис. Сопоставить факт исчезновения председателя с визитом пилота было бы плёвым делом, поэтому Вук запилился к Волкову, без зазрения совести вскрыв его холостяцкое логово. Выспавшись и отмывшись, Янко с гонорарного счёта списал нескромную долю средств, потратившись на новую гражданскую одежду, неограниченный кредит в алко-шопах всемироно известной сети, полную медицинскую страховку и годовой проездной вакуумных линий, не требующих идентификации пасажиров. Из клубка проволоки, найденного в одном из ящиков в кладовке, Вук соорудил колыбельку для половины изумрудного сердца и привязал к футляру шнурок от ботинка. Кустарно изготовленный талисман он подвесил на шею, спрятав под просторной белой рубахой.