Гхаар'ет рассмеялся. Этот золотой такой забавный, такой самонадеянный.
— Тогда давай, Грозовой Налетчик, — произнес он, отступив назад и указывая на палубу. — Или ты нападешь на меня с неба, словно трус.
Какое-то чувство, возможно гнев, блеснуло за глазницами маски грозового налетчика. Он на мгновение отвлекся, подлетев слишком близко к посте-змию, и ему пришлось быстро уворачиваться, чтобы избежать струи пламени, вырвавшейся из глотки зверя. Он все еще крутился, когда Гхаар'ет метнул в него свое раскалывающее копье. Своей облаченной в кроваво-красный металл рукой он с почти демонической силой направил оружие в золотого воина. Его копье пронзило грозового налетчика и почти разорвало пополам.
Золотой воин, хаотично крутясь, отлетел в сторону зияющей пасти змия, из его легких текла кровь. Гхаар'ет снова окликнул его.
— Возвращайся к своему беспомощному богу, Грозовой Налетчик.
Он смотрел, как умирающий воин провалился в пищевод пасте-змия и улыбнулся, когда молния, знаменующая смерть грозового налетчика, яростно взлетела над песками. Дым с проблесками огня поднимался от пасти зверя, постепенно затухая.
Пасте-змий был мертв и врата в другой мир были открыты, Сын Войны чувствовал это. Неважно, куда вел этот проход, важно лишь то, что там мог продолжиться его крестовый поход, его резня.
— Гребцы! — взревел он слугам на адской барже. — Ведите нас вниз, в глотку зверя, где мы можем принести Кхорну бесконечную пользу.
Хотя холод и немного вымораживал вонь гигантских трупов, он не мог полностью очистить воздух от сернистых испарений.
Гхаар'ет зарычал из-под демонической маски-шлема, игнорируя нападки существа, заключенного внутри его. Это только раздражало зверя, на чьей спине он ехал — бронированного монстра из крови и меди, пожалованного ему Кхорном.
Кислотный снег, странное атмосферное явление, жалил его оголенную плоть. Он зашипел и стер его со своих новых выкованных в крови доспехов, за несколько дней битвы уже покрытых зарубками. Тучные были разбиты, он и его армия прошли по их гниющим подо льдом и снегом гигантским останкам. Возможно, некоторые из этих ур-гаргантов, в которых не было никаких следов сознания, никогда и не жили, другие, стеная, бесконечно ползли через снег. В конце этого пути лежал другой мир. Гхаар'ет проезжал по их спинам, чтобы добраться до него.
— Слава Кхорну… — пробормотал он, радуясь своему последнему триумфу, но потом он увидел преграду…
Трупы-титаны завели их в овраг, который пересекал ледяной мост, достаточно высокий и широкий, чтобы они смогли пройти под ним. Но под ним стояла армия золотых воинов, крепко сжимая оружие в латных перчатках, настолько непоколебимые, что на миг ему показалось, что это статуи. Иллюзию развеяли звуки труб.
Гхаар'ет взревел перед тем, как золотые паладины бросились в атаку. Он высоко поднял топор, крича своим воинам — Обагрите красным этот лед и положите свои трофеи у подножия медного трона!
Внезапно трупы-титаны стали полем боя, когда золотые воины спустились на них. Громоподобная какофония поразила жалкие оболочки ур-гаргантов, проникая сквозь шершавую плоть и кости, паладины, как только прибыли, тут же выстроились в ряды.
Гхаар'ет пустил зверя прямо в ряды противника, его орда Выкованных Кровью тяжело следовала за ним. Паладин умер, когда в него вонзился безжалостный медный рог. Рог пробил тело воина с такой силой, что, струя крови оросила маски его товарищей, стоящих позади. Рыча, Гхаар'ет отсек ему голову прежде, чем молния забрала его.
Он продолжил скачку, не обращая внимание на бушующую вокруг него ярость и вогнал подкованные сталью копыта во второго паладина. Когда скрежет щебня и металла прозвучал над полем битвы, взор Гхаар'ета обратился на фигуру с сияющим синим плюмажем на голове и в лицевой маске, выполненной в виде раздвоенной молнии.
Гхаар'етово сердце дрогнуло, когда он разглядел через кровопролитные рукопашные схватки, кто этот воин.
— Невозможно… — с каждым вдохом лед в его венах преобразовывался в кипящий гнев. — Не может быть! — взревел он.
Этого не могло быть.
— Грозовой Налетчик…
В кулаке высокого паладина был зажат могучий молот. Он уже собрал свою страшную дань с армии Выкованных Кровью и обратил внимание на их лидера.
— Я вижу тебя, разоритель, — произнес он голосом, глубоким и резонировавшим, как грозовой фронт. — Ты никогда не избавишься от меня.
Он казался теперь гораздо холоднее, этот золотой воин, словно был вовсе не человеком, а заключенным в доспех воплощением молнии.