– А что бы ты сделал, если бы Катрина отвергла твои ухаживания? – прервал его Эрагон.
От этого вопроса Роран просто дара речи лишился; было ясно: он и представить себе не может, что такое возможно, и не знает, как реагировал бы, случись это на самом деле. Но Эрагон не унимался:
– Похоже, все вы – и ты, и Арья, и многие другие – уверены, что я ничего не понимаю и пребываю в каком-то любовном угаре, однако же уверяю тебя, я совершенно не сомневаюсь, что в Алагейзии полно прекрасных и достойных женщин, и очень хорошо понимаю, что человек способен влюбляться не один раз в жизни. Скорее всего, если б мне всю жизнь довелось провести в обществе придворных дам короля Оррина, я, возможно, уже начал бы ухаживать за одной из них. Однако мой жизненный путь оказался не так прост. Даже если не учитывать того, могу я или нет запросто отказаться от любви к одной женщине и отдать свою любовь другой, – а сердце, как ты сам справедливо заметил, обладает весьма переменчивым нравом, – остается еще один серьезный вопрос: а стоит ли это делать?
– Твоя речь в последнее время стала столь же витиеватой, как переплетенные корни ели, – заметил Роран. – Пожалуйста, перестань говорить загадками.
– Хорошо. Тогда так: кто из представительниц прекрасного пола способен сразу – хотя бы поверхностно – понять, кто я, что собой представляю и сколь велики мои возможности? Кто из них, узнав об этом, согласился бы разделить со мной мою непростую жизнь? Не сомневаюсь, таких найдется очень и очень немного, и все они должны если не обладать магической силой, то хотя бы понимать, что это такое. Но даже в этой группе «избранных» много ли ты найдешь женщин, обладающих бессмертием?
Роран расхохотался; его грубоватый хохот гулко разнесся по всему ущелью.
– Ты бы еще потребовал луну с неба или чтобы солнце оказалось у тебя в кармане… – Он вдруг перестал хохотать, напрягся и как-то неестественно замер, словно собираясь прыгнуть вперед. – Так ты… Не может быть!
– Но это так.
Роран мотал головой, тщетно пытаясь найти нужные слова.
– Это что же, часть тех перемен, которые произошли с тобой в Эллесмере? Или, может, это оттого, что ты стал Всадником?
– Да, это потому, что теперь я – Всадник.
– Значит, и Гальбаторикс до сих пор жив именно поэтому?
– Ну да.
Ветка, которую Роран подбросил в костер, зашипела и затрещала, роняя в раскаленные угли капли воды или древесного сока, каким-то чудом уцелевшие на жарком солнце, но теперь в один мир превратившиеся в пар.
– Все это сразу как-то… умом не понять, – пробормотал Роран. – Смерть – это ведь вроде как часть нашего существования. Она направляет нас. Она делает из нас людей. Но она же порой приводит нас и к безумию. Разве можно оставаться человеком, когда знаешь, что у твоей жизни нет смертельного исхода?
– Я, конечно, не являюсь абсолютно неуязвимым, – пожал плечами Эрагон. – Меня все-таки можно убить и мечом, и стрелой. И неизлечимую болезнь я по-прежнему могу подхватить.
– Но если тебе удастся избежать всего этого, ты будешь жить вечно?
– Если останусь жив, то, наверное, да, буду жить вечно. В общем, мы с Сапфирой еще долго продержимся.
– По-моему, это и благословение, и проклятье.
– О да! Ты прав. А потому я и не могу, будучи в здравом уме, жениться на женщине, которая успеет состариться и умереть, а сам я при этом останусь почти таким же, каким был и прежде. Это было бы в равной степени жестоко по отношению к нам обоим. Кроме того, мне кажется просто ужасной мысль о том, чтобы брать себе в жены одну женщину за другой, меняя их, точно туфли, в течение долгих столетий.
– А разве ты не можешь с помощью магии сделать кого-то из них бессмертной? – спросил Роран.
– Можно выкрасить седые волосы в черный цвет, можно с помощью определенных ухищрений разгладить морщины на лице, убрать с глаз катаракты и даже, если уж очень хочется чуда, дать шестидесятилетней женщине то тело, какое было у нее в девятнадцать лет. Однако эльфы так и не сумели открыть способ сохранения души человека, не разрушая его памяти о прошлом. А кто, скажи, захочет стереть свое прошлое, саму свою сущность в обмен на бессмертие? Ведь даже если будет уничтожена память о нескольких последних десятилетиях жизни, это будет уже совсем другой человек. Да и умудренный опытом разум в юном теле – это тоже не выход; ведь даже при самом лучшем здоровье та плоть, из которой созданы мы, люди, способна продержаться всего лет сто или чуть больше. Да и просто взять и остановить чье-то старение тоже невозможно. С этим тоже связано множество неразрешимых проблем… Ах, уверяю тебя: и эльфы, и люди уже тысячу раз пытались найти различные способы обмануть смерть, но ни один из них не оказался успешным.