Эрагон горестно вздохнул и потер руками лицо, пытаясь переключить мысли на что-нибудь другое, не столь тревожное, но неизменно возвращался к одним и тем же сомнениям; они терзали его, как собака мозговую кость, и это ничего не давало, кроме постоянно усиливавшегося ощущения тревоги.
Погруженный в мрачные мысли, он спустился с холма и побрел меж темных палаток, направляясь к своему жилищу, однако не слишком обращая внимание на то, куда именно несут его ноги. Как обычно, ходьба помогла ему успокоиться. Люди, которые еще не спали, расступались, давая ему пройти, и стучали кулаком по груди, тихо приветствуя Губителя Шейдов. Эрагон отвечал им коротким, вежливым поклоном.
Он брел так, наверное, с четверть часа, то останавливая поток своих мыслей, то вновь в них погружаясь, когда размышления его прервал пронзительный женский голос. Женщина так громко и с таким энтузиазмом что-то рассказывала, что Эрагону стало интересно. Он подошел к палатке, стоявшей несколько в стороне от остальных у подножия огромной корявой ивы, единственного дерева на берегу озера, которое армия варденов еще не срубила на дрова. Там, под пологом ветвей, происходило нечто весьма странное.
Двенадцать ургалов, включая их командира Нар Гарцвога, сидели полукругом возле крошечного, едва мерцающего костерка. Тени плясали на их страшноватых физиономиях, подчеркивая мощные надбровные дуги, густые брови, широкие скулы, массивные челюсти; поблескивали их острые рога, торчавшие изо лба и загибавшиеся назад, за уши. Ургалы были обнажены по пояс. Верхнюю часть их туловища украшали только кожаные браслеты на запястьях да плетеные ремешки, перекинутые через плечо и укрепленные на талии. Помимо Гарцвога, Эрагон разглядел среди присутствовавших еще троих куллов. Куллы были такими огромными и с виду неуклюжими, что прочие ургалы на их фоне выглядели, точно малые дети, хотя все они были ростом не меньше двух метров.
Среди ургалов устроились коты-оборотни в своем зверином обличье. Котов было, пожалуй, несколько дюжин. Многие сидели совершенно неподвижно и смотрели в костер. Они даже хвостом не шевелили, насторожив свои украшенные кисточками уши. А некоторые коты лениво распростерлись на земле, на коленях у ургалов или даже у них на плечах. Эрагон с удивлением заметил, что одна кошка-оборотень – гибкий белый зверек – свернулась клубочком прямо на широкой башке одного из куллов, и ее правая передняя лапка с острыми когтями небрежно свесилась с его черепа, собственническим жестом прижимая его бровь. Хоть коты-оборотни и казались по сравнению с ургалами совсем крошечными, выглядели они не менее свирепо. У Эрагона не было сомнений, с кем было бы проще встретиться в бою. Ургалов он, во всяком случае, понимал, а вот эти коты были… совершенно непредсказуемы!
По другую сторону костра перед входом в палатку сидела на свернутом одеяле, скрестив ноги, травница Анжела и пряла из чесаной шерсти тонкую нить. Она держала веретено прямо перед собой, словно с его помощью намереваясь погрузить в транс любого, кто вздумает наблюдать за нею. И коты-оборотни, и ургалы внимательно, не сводя глаз, смотрели на травницу, а она им что-то рассказывала, и Эрагон прислушался.
– Но он действовал слишком медленно, – говорила Анжела, – и разгневанный красноглазый кролик вырвал у Хорда горло, мгновенно лишив его жизни. А затем убежал в лес и навсегда исчез из нашей истории – я, разумеется, имею в виду ту историю, что записана учеными. Однако… – и тут Анжела наклонилась вперед и немного понизила голос, – если вам доведется странствовать в тех местах, где не раз странствовала я, то и в наши дни вы можете наткнуться на только что убитого оленя или фельдуноста, который выглядит так, словно его обгрызли со всех сторон, как клубень турнепса. И повсюду вокруг него непременно будут отпечатки лап очень крупного кролика. И потом, как известно, время от времени один из воинов Квотха загадочным образом исчезает, а потом его находят мертвым, с вырванным горлом… Да, всегда с вырванным горлом.
Анжела выпрямилась, уселась поудобнее и продолжила:
– Террин был, разумеется, ужасно огорчен гибелью друга и хотел устроить охоту на красноглазого кролика, но гномам по-прежнему требовалась его помощь, вот он и вернулся в крепость. Еще три дня и три ночи защитники крепости удерживали ее, но потом у них подошли к концу все съестные припасы, а воины – буквально каждый из них – были изранены с головы до ног.
И утром четвертого дня, когда всем уже казалось, что битва проиграна, тучи развеялись, и далеко на горизонте Террин с изумлением увидел летящего к крепости Мимринга во главе огромного грома. Вид приближавшихся драконов так напугал атакующих, что они побросали свое оружие и бежали в дикие края. – Губы Анжелы дрогнули в усмешке. – И это, как вы понимаете, привело в восторг гномов Квотха, и они не скрывали своего ликования.