Один из воинов вышел вперед:
– Мы с ним в одной палатке жили, капитан. Он всегда ночью вставал, чтобы помочиться, потому что перед сном всегда слишком много чая выпивал. Говорил, мать ему так велела. Считал, что это предохранит его от болезней… Это был хороший парнишка, капитан. Ему бы жить да жить, а его ударом в спину какой-то трусливый мерзавец убил! Никак он не заслуживал такого конца, капитан!
– Нет, не заслуживал, – прошептал Роран. «Но если бы он случайно не оказался возле моей палатки, и меня бы на свете уже не было». И он указал на убийцу: – А больше вы тут таких тварей не встречали?
Вардены зашевелились, поглядывая друг на друга; затем Балдор сказал:
– Похоже, нет…
– Вы проверяли?
– Нет.
– Ну, так проверьте! Но постарайтесь людей все-таки не перебудить; им поспать нужно. И позаботьтесь, чтобы возле палатки каждого командира отныне стоял часовой… «Надо было мне раньше об этом подумать!»
Роран сел на землю да так и остался сидеть, чувствуя себя совершенно опустошенным и отупелым. Балдор отдал приказ, и все, за исключением Карна, Дельвина и Хамунда, исчезли в темноте. Четверо воинов унесли прочь израненное тело мальчика, чтобы его похоронить, а остальные пошли осматривать лагерь.
Подойдя ближе к убийце, Хамунд поддел носком сапога его нож и сказал:
– Похоже, ты сегодня утром куда сильней перепугал тех кавалеристов, чем нам показалось.
– Да, похоже.
Роран почувствовал, что его пробирает озноб, и не просто озноб: он прямо-таки закоченел вдруг, особенно руки и ноги – они были как лед. Карн, заметив это, принес одеяло и набросил его Рорану на плечи.
– Пойдем-ка, – предложил он, – посидим вон там, у костра. У меня немного горячей воды осталось, я принесу, и ты сможешь смыть кровь. Хорошо?
Роран молча кивнул; он совсем не был уверен, что язык захочет ему повиноваться.
Карн повел его к костру, но не успели они сделать и несколько шагов, как заклинатель внезапно остановился, заставив остановиться и Рорана:
– Дельвин, Хамунд! Скорей принесите раскладную кровать и что-нибудь, на чем можно сидеть, а еще горшок меда и несколько бинтов. Да поскорее, поскорее, пожалуйста!
Те, до крайности изумленные, бросились выполнять требования Карна.
– В чем дело? – спросил Роран. – Что случилось?
Карн с мрачным видом указал на его грудь.
– Если он тебя не ранил, как ты утверждаешь, тогда, ради бога, скажи, что это?
Роран посмотрел туда, куда указывал Карн, и увидел под росшими на груди волосами скрытый кровавой коркой длинный глубокий порез, начинавшийся почти у правой подмышки, пересекавший грудину и завершавшийся под левым соском. В самой широкой своей части порез был примерно в четверть дюйма глубиной и более всего походил на безгубый рот, растянутый в отвратительной ухмылке. Но самой неприятной вещью было сейчас, пожалуй, почти полное отсутствие крови; всего несколько капель выступило на поверхности пореза, и Рорану был отчетливо виден желтоватый слой подкожного жира, а под ним виднелась темно-красная, цвета сырой оленины, плоть мышцы.
Роран, хоть и привык к тому, какой страшный ущерб человеческому телу способны нанести мечи, копья и другое оружие, все-таки с отвращением смотрел на собственную рану. Он уже не раз бывал ранен в сражениях – особенно сильно, когда один из раззаков укусил его в плечо во время похищения Катрины из Карвахолла, – но никогда еще не получал такой странной и длинной раны.
– Болит? – спросил Карн.
Роран покачал головой:
– Нет. – Но в горле почему-то стоял комок, а сердце, и без того бешено бившееся после схватки, теперь вдруг застучало с удвоенной скоростью, так что казалось, между ударами совсем нет перерывов. «Неужели нож был отравлен?» – подумал Роран.
– Роран, тебе нужно расслабиться, – сказал Карн. – Я думаю, что сумею тебя исцелить, но сделать это будет значительно труднее, если ты потеряешь сознание.
Взяв Рорана за плечо, он подвел его к топчану, который Хамунд притащил из какой-то палатки. Роран послушно сел и спросил с каким-то странным дрожащим смешком:
– И как же мне расслабиться?
– Дыши глубоко и воображай, будто с каждым выдохом погружаешься все глубже в землю. Поверь мне, это должно помочь.
Роран сделал, как ему велели, но на третьем выдохе мышечный спазм прошел, и из раны хлынула кровь, забрызгав Карну лицо. Маг отвернулся и выругался. Горячая кровь ручьем лилась Рорану на живот, и это казалось ему особенно странным, поскольку самому ему было очень холодно, его бил озноб.
– Вот теперь, пожалуй, действительно больно, – прошипел он, скрипнув зубами.