"Проклятье!"– Эрагон мог бы позволить себе более красочные проклятья, но это было время для действий, а не проклинания неудач. Бром утверждал, что раззаки не были ему достойными противниками днем, и, несмотря на то, что это было правдой, заклинания, которые Бром придумывал десятилетиями, чтобы использовать против раззаков, давали результат, но Эрагон знал, что без преимущества неожиданности он, Сапфира и Роран будут в тяжелом положении, чтобы спасти свои жизни и у них будет намного меньше шансов освободить Катрину.
Подняв свою руку над головой, Эрагон крикнул:
- Брисингр! – и бросил ревущий огненный шар в раззаков. Они уклонились, и огненный шар ударился в каменный пол, оплавил в течение секунды, а потом померк. Заклинание было глупым и детским и не могло нанести существенного повреждения, если Гальбаторикс защитил раззаков так же, как и Летхрблаков. Однако Эрагон остался доволен этой атакой. Это отвлекло раззаков на достаточное для Эрагона время, чтобы броситься к Рорану и прижаться своей спиной к спине кузена.
- Задержи их на минуту, - прокричал он, надеясь, что Роран услышит. Услышал ли он или нет, но смысл понял, поскольку закрыл себя щитом и поднял свой молот с готовностью к битве.
Много сил содержалось в каждом ужасном ударе Летхрблака, вот уже истощилась защита от физических повреждений, которую Эрагон установил вокруг Сапфиры. Без нее Летхрблаки нанесли несколько рядов царапин – длинных, но неглубоких – вдоль бедер и еще сумели ранить ее трижды своими клювами; эти раны были небольшие, но глубокие и причиняли много боли.
В ответ Сапфира обнажила ребра одного Летхрблака и откусила три последних фута хвоста у другого. Кровь Летхрблаков, к удивлению Эрагона, была сине-зеленого металлического цвета и мало чем отличалась от ярь медянки (краска такая), которая образуется на состарившейся меди.
В эту минуту Летхрблаки отошли от Сапфиры, начали кружить, делая время от времени выпады для того, чтобы не подпускать ее, но пока ждали, когда она утомится или пока они не смогут убить ее одним ударом своих клювов.
Сапфире было намного удобнее, чем Летхрблакам, начать бой, благодаря ее чешуе – которая была прочнее и крепче, чем серая шкура Летхрблаков – и зубам – которые были намного более смертельными вблизи, чем клювы Летхрблаков – но, несмотря на все это Сапфире было сложно отгонять обеих тварей сразу, тем более, что потолок мешал ей прыгнуть и взлететь или иным способом перехитрить своих противников. Эрагон боялся, что даже если она одержит победу, Летхрблаки покалечат Сапфиру до того, как она убьет их.
Быстро вдохнув, Эрагон бросил заклинание, содержащее один из двенадцати методов убийства, которому его научил Оромис. Эрагон был осторожен, выражая заклинание последовательно, чтобы, если защита Гальбаторикса помешает, можно было прекратить волшебство. Иначе, заклинание будет поглощать силы до тех пор, пока он не умрет.
Хорошо, что были приняты меры предосторожности. После произнесения заклинания Эрагон быстро осознал, что магия не оказала никакого воздействия на Летхрблаков, и прекратил атаку. Он и не надеялся на успех с традиционными смертельными словами, но должен был попытаться, ведь в незначительном случае Гальбаторикс мог оказаться небрежен или несведущ, когда накладывал защиту на Летхрблаков и их потомство.
Позади него Роран закричал:
- Ай, а!
Через мгновение первый меч с глухим стуком ударился о его щит, сопровождаемый звоном колеблющейся кольчуги, и второй меч, похожий на звон колокола, отскочил от шлема Рорана.
Эрагон понял, что его слух должно быть улучшился.
Раззаки ударяли снова и снова, но каждый раз их оружие отскакивало от доспехов Рорана и самой малости не достигали лица и конечностей, независимо от того, как быстро они размахивали своими клинками. Роран также не спешил отвечать, но ни один из раззаков не мог навредить ему. Они шипели от разочарования и извергали непрерывный поток оскорблений, которые казались тем более грязными от того, как тяжелые, щелкающие челюсти тварей искажали язык.
Эрагон улыбнулся. Кокон из чар, который он соткал вокруг Рорана, делал свою работу. Он надеялся, что невидимая сеть энергии будет держаться, пока он не найдет способ остановить Летхрблаков.
Внезапно все задрожало и стало серым вокруг, так как два Летхрблака завизжали в унисон. На мгновение решимость покинула Эрагона, оставив неспособным двигаться, но затем он оправился и встряхнулся, как собака, сбрасывая их жестокое воздействие. Звук напоминал ему пару кричащих от боли детей.
Тогда Эрагон начал петь так быстро, как только мог, с неправильным произношением на древнем языке. Каждое предложение, которое он произносил, а их было множество, могло принести мгновенную смерть, и каждая смерть была уникальной среди всех. Пока он декламировал свой импровизированный монолог, Сапфира получила другую рану на левом боку. В ответ она сломала крыло своего противника, порезав тонкую перепонку на полосы своими когтями. Много мощных ударов передалось от спины Рорана к спине Эрагона, когда раззаки в бешенстве рубили и наносили молниеносные удары. Больший из двух раззаков начал медленно продвигаться вокруг Рорана, чтобы напасть прямо на Эрагона.
А затем среди грохота стали о сталь, и стали о дерево, и когтей о камень, там послышался скрип меча, скользящего по кольчуге, сопровождаемый влажным хрустом. Роран закричал, и Эрагон почувствовал брызги крови на икре своей правой ноги.
Уголком глаза Эрагон увидел, как горбатая фигура прыгнула к нему, напрягая силы для удара мечом, чтобы пронзить его. Мир, казалось, сжался вокруг тонкого, узкого острия; кончик сверкал, как грань кристалла, а каждая царапина – нитью ртути в ярком свете утренней зари.
У Эрагона было время только для одного заклинания прежде, чем он сможет посвятить себя тому, чтобы помешать раззаку всадить меч ему между печенью и почками. В безрассудстве он отказался от попыток напрямую навредить Летхрблаку и вместо этого крикнул:
- Гаржзла, летта!