Не замечая, она потерла свою правую руку, как будто она причиняла ей боль и пристально посмотрела мимо бокала, смотря на то, что могла видеть только она.
- Ты изучал, какого это, Эрагон финиарель, коснуться силы жизни растений и животных вокруг себя. Вообрази как бы ты лелеял их, если бы владел этой способностью в течении многих столетий. Мы не можем выдержать это так, как Дю Вельденварден и леса-расширение наших тел и умов. Любой вред нанесенный им - вред принесенный нам. Нас трудно вывести из себя, но когда нас выводят, мы словно драконы, мы сходим с ума от гнева. Прошло более ста лет с тех пор как я или большинство других эльфов проливали кровь в сражении. Мир забыл на что мы способны. Наша мощь возможно уменьшилась с падения Всадников, но мы еще можем дать отпор нашим врагам будет казаться как будто даже элементы повернулись против них. Мы - Старейшая Раса, и наши навыки и знания далеко превосходят навыки смертных людей. Пусть Гальбаторикс и его союзники остерегаются, поскольку мы, эльфы собираются покинуть свои леса, и мы вернемся сюда с триумфом, или не возвратимся вообще.
Эрагон дрожал. Даже во время его конфронтации с Дурзой, он никогда не сталкивался с таким непримиримой решительностью и жестокостью.
"Это было не человеческим, - подумал он, а затем засмеялся над собой. - Конечно нет. И я должен был помнить об этом. Однако мы можем выглядеть таковыми — и в моем случае, почти идентично — но мы не одинаковы."
- Если Вы захватите Кевнон, - сказал он, - как Вы будете управлять людьми там? Они могут ненавидеть Империю больше чем саму смерть, но я сомневаюсь, что они будут доверять Вам, только потому, что они – люди, а Вы эльфы.
Имиладрис махнула рукой.
- Это незначительно. Как только мы будем в пределах городских стен, у нас есть способы гарантировать, что никто не выступит против нас. Это не первый раз, когда мы боролись с твоей расой. – Она сняла свой шлем, тогда ее волосы упали вперед и обрамили ее лицо черными как вороново крыло кудрями. - Я не была рада услышать о твоем набеге на Хелгринд, но я приняла это, нападение уже закончилось, успешно?
- Да, Ваше Величество.
- Тогда мне нечему возражать. Я предупреждаю, что ты, Эрагон Шуртугал, не подвергаете опасности себя на таких напрасно опасных предприятиях. Это - жестокая вещь, которую я должен сказать, но истинный однако, и это: твоя жизнь более важнее, чем счастье Вашего кузена.
- Я дал клятву Рорану, что помогу ему.
- Тогда ты поклялся опрометчиво, не рассматривая последствия.
- Вы сделали бы так, чтобы я оставил тех, о ком я забочусь? Если бы я сделал это, то я стал бы человеком, которого презирать и не доверяли: это плохо бы сформировало надежды людей, которые полагают, что я, так или иначе, свергну Гальбаторикса. И также, в то время как Катрина была заложницей Гальбаторикса, Роран был уязвим для его манипуляции.
Королева вскинула одну острую как кинжал бровь.
- Уязвимость, которой ты возможно препятствовал, Которой мог бы воспользоваться Гальбаторикс, обучая Рорана определенным заклинаниям на этом, языке волшебства... Я не рекомендую Вам выбрасывать своих друзей или семью. Это было бы безумием действительно. Но твёрдо помни, что под угрозой: вся Алагейзия. Если мы потерпим неудачу теперь, то тирания Гальбаторикса будет простираться всюду, и у его господства не будет никакого мыслимого конца. Ты - наконечник копья, которое является нашей силой, и если наконечник сломается и будет потерян, то наше копье должно отпрыгнуть от брони противника, и мы также потерпим поражение.
Сгибы лишайника сломались под пальцами Эрагона, когда он захватил край горного бассейна и подавил желание сделать дерзкое замечание о том, как у любого хорошо укомплектованного воина должны быть меч или другое оружие, на которое можно положиться помимо копья. Он был расстроен направлением беседы, ему натерпелось изменить тему на столько быстро, на сколько это возможно; он не связался с королевой, она могла ругать его, как будто он был простым ребенком... Однако, позволив своему нетерпению диктовать его поведение, он ничего бы не добился, поэтому он остался спокойным и отвечал:
- Пожалуйста верьте мне, Ваше Величество, я понимаю Ваши проблемы очень, очень серьезные. Я могу только сказать, что, если бы я не помог Рорану, я был бы столь же несчастен как он, и более того, если бы он попытался спасти Катрину в одиночку, он умер бы в результате. Если бы такое произошло, я был бы слишком несчастен, чтобы помогать вам или кому-то еще. Не могли бы мы согласиться друг с другом в различных моментах? Ни один из нас не должен убеждать другого.
- Очень хорошо, - сказала Имиладрис . - Мы отложим этот вопрос, на потом... пока. Но не думай, что ты избежал надлежащего исследования своего решения, Всадник Дракона Эрагон. Мне кажется, ты показал фривольное отношение к обязанностям, и это серьезный вопрос. Я буду обсуждать это с Оромисом; он решит, что мы будем делать с тобой. Теперь скажите мне, почему ты искал этой аудиенции?
Эрагон сжал зубы несколько раз прежде, чем смог ответить бесстрастным голосом, рассказать о событиях дня, причины его действий в отношении Слоана и наказании, которое он выбрал для мясника.
Когда он закончил, Имиладрис, который кружила вокруг по окружности палатки — ее движения были столь же гибкими, как у кошки, остановилась и сказала:
- Ты захотел остаться посреди Империи, спасти жизнь убийцы и предателя. Ты пошел пешком в одиночку с этим человеком, без припасов и оружия, если бы не магия, и твои враги близко позади вас. Я вижу, что мои раннее предостережение было более чем оправданным. Ты…
- Ваше Величество, Вы должно быть рассержены на меня, сердитесь на меня позже. Я хочу решить этот вопрос быстро, чтобы отдохнуть на рассвете; у меня впереди много миль...
Королева кивнула.
- Твоя жизнь - все, что имеет значение. Я должна была быть в ярости после нашего разговора.. Что касается твоего вопроса, такая это не имеет значения в нашей истории. Если бы я была на твоем месте, я бы убила Слоана и избавилась от всех проблем прямо там.
- Я знаю, что Вы имеете ввиду. Я когда-то наблюдал, как Арья убила ранненого орла, она сказала, что его смерть была неизбежна, и убив его, она избавила птицу от страданий. Возможно, я должен был сделать то же самое со Слоаном, но я не могу. Я думаю, что это был бы выбор, о котором я буду сожалеть в течении всей оставшейся жизни или хуже, в будущем я буду убивать с легкостью.