— А потом привязал его к доске и волоком потащил в Карвахолл? — спросил Олбрих.
— Да, — кивнул Эрагон. — Только сперва я ещё тропу осмотрел. Там хорошо были видны две пары следов, они вели от дороги к ферме и обратно. Следы принадлежали мужчинам. — Он сунул руку в карман и вытащил кусочек чёрной ткани. — А Гэрроу сжимал в руке вот это. По-моему, у тех незнакомцев плащи были как раз из такой ткани. — Он положил лоскуток на стол.
— Похоже на то, — задумчиво сказал Хорст и нахмурился. — А что у тебя с ногами? — спросил он. — Как ты умудрился их так поранить?
— Да я и сам точно не знаю, — опять соврал Эрагон. — Наверное, оступился, когда Гэрроу выкапывал, но не уверен. Я заметил, только когда кровь потекла.
— Ужас какой! — воскликнула Илейн.
— Надо догнать этих чужаков! — с жаром заявил Олбрих. — Нельзя же допустить, чтобы они так просто сбежали! Возьмём пару лошадей, и завтра они будут тут как миленькие!
— Даже и не думай! Выкинь подобные глупости из головы! — охладил его пыл отец. — Да этим мерзавцам, похоже, ничего не стоит тебя на верхушку дерева забросить. Вспомни, что они с домом-то сотворили! Не стоит таким людям поперёк дороги становиться. Они ведь все равно получили то, что хотели, верно? — Он посмотрел на Эрагона. — Забрали они тот камень, да?
— Я его в доме не нашёл.
— Ну, значит, им теперь незачем и возвращаться. — Хорст ещё раз внимательно посмотрел на Эрагона. — Что ж ты раньше-то про те следы не сказал?
— А я их раньше и не видел, — покачал головой Эрагон.
— Не нравится мне все это! — воскликнул Балдор. — Волшебством каким-то попахивает. И кто такие эти чужаки? Может, они из шейдов? И зачем им твой камень понадобился? А как можно было прямо-таки до основания такой крепкий дом разрушить? По-моему, тут без чёрной магии не обошлось! Ты, наверное, прав, отец: они тот камень искали. Но мне почему-то кажется, что мы их ещё увидим в наших местах.
После его слов на кухне воцарилось молчание.
«Мы о чем-то все время забываем», — думал Эрагон, но никак не мог сообразить, о чем именно. И вдруг его осенило. И даже сердце в пятки ушло от охватившего его ужаса. Дрожащим голосом он неуверенно проговорил:
— Роран ведь ничего не знает, верно?.. («Господи, — думал он, — как же я мог о нем-то позабыть!»)
Хорст покачал головой:
— Они с Демптоном ушли из Карвахолла вскоре после тебя. И если не попали по дороге в какую-нибудь беду, то уж дня два как должны в Теринсфорде находиться. Мы всё хотели гонца туда послать, только уж больно вчера холодно было, да и позавчера тоже.
— Мы с Балдором как раз туда ехать собирались, когда ты вдруг очнулся, — прибавил Олбрих.
Хорст пригладил бороду и велел:
— Вот и ступайте. Я помогу вам коней оседлать. Балдор встал и повернулся к Эрагону.
— Я постараюсь Рорану поаккуратней обо всем рассказать, — пообещал он и вышел из кухни следом за Хорстом и Олбрихом.
Эрагон остался сидеть за столом, упорно разглядывая какой-то сучок в струганой столешнице. Казалось, его необычайно заинтересовал этот сучок — изгиб древесных волокон, асиметричное утолщение, три более тёмных завитка… Чем пристальнее Эрагон смотрел на сучок, тем больше деталей он замечал. Он словно искал в этом бывшем сучке ответы на роившиеся в душе вопросы, но если у сучка и были какие-то ответы, то он их не выдал.
С трудом выпутавшись из пелены раздумий, Эрагон вдруг понял, что его кто-то негромко зовёт. Похоже, с улицы. Он решил не обращать на это внимания: пусть ответит кто-нибудь другой. Но через несколько минут странный зов повторился, и теперь он звучал значительно громче. Эрагон сердито нахмурился: ну почему они не могут оставить его в покое? Ведь Гэрроу так болен! Он быстро глянул на Илейн, но та, похоже, никаких криков вовсе не замечала.
«ЭРАГОН!» — громогласным рёвом отдалось у него в ушах, и он чуть не упал со стула. Встревоженно огляделся, понял, что вокруг все по-прежнему, и вдруг догадался: это же Сапфира!
«Это ты?» — мысленно спросил он.
Она помолчала, потом сердито ответила:
«А то кто же, каменные уши!»
Эрагон сразу повеселел:
«Ты где?»
Она мысленно изобразила ту небольшую рощицу, где нашла себе временное убежище, и пояснила:
«Я несколько раз пробовала с тобой связаться, но ты был недосягаем».
«Я был болен… но мне уже лучше. А почему от тебя так долго не было вестей?»
«Я ждала тебя двое суток! А потом голод заставил меня отправиться на охоту».
«Удачно поохотилась?»
«Поймала молодого оленя. Он был достаточно хитёр и осторожен, чтобы опасаться хищников, — но только земных, а не тех, что внезапно падают с неба. Попав ко мне в когти, он был очень недоволен, жутко брыкался и все старался вырваться. Но я оказалась сильнее, и он, поняв, что смерть неизбежна, сопротивление прекратил. Похоже, Гэрроу тоже сражается с неизбежной смертью?»
«Не знаю… Надеюсь, он все же сумеет выкарабкаться. — И Эрагон рассказал драконихе о том, в каком ужасном состоянии находится Гэрроу. — Я думаю, мы не скоро сможем отправиться домой. Если мы вообще когда-нибудь сможем это сделать. И ещё по крайней мере дня два мы с тобой увидеться тоже не сможем. Ты уж постарайся сама о себе позаботиться, ладно?»
И дракониха грустно ответила:
«Ладно, постараюсь. Я все сделаю, как ты велишь. Но ты тоже постарайся не слишком тут задерживаться!»
Прерывать разговор не хотелось обоим. Увидев в окно, что солнце уже село, Эрагон встал и, чувствуя себя невероятно усталым, подошёл к Илейн, которая заворачивала в промасленную бумагу пирожки с мясом, и сказал ей:
— Я, пожалуй, пойду прямо сейчас к Гертруде и постараюсь как следует выспаться.
— А может, у нас останешься? — предложила Илейн. — Tут и к дяде поближе, да и Гертруда наконец сможет свою постель назад получить.
— А у вас места хватит? — нерешительно спросил Эрагон.
— Чего-чего, а места у нас хватает! Пойдём-ка со мной. Я тебе сейчас все приготовлю. — Илейн вытерла руки и повела Эрагона наверх, в одну из свободных комнат.
Войдя, Эрагон сразу присел на краешек кровати.
— Если тебе что-нибудь понадобится, так я внизу буду, — сказала ему Илейн. — Позовёшь, если что.
Эрагон посидел ещё немного, слушая, как она спускается по лестнице, и осторожно выскользнул в коридор. Когда он тихо отворил дверь в комнату Гэрроу, Гертруда, оторвавшись от своего вязания, ласково улыбнулась ему.
— Как он? — шёпотом спросил Эрагон.
В голосе целительницы явственно слышалась усталость:
— Слабый он очень. Зато хоть жар спал немного. Да и ожоги, пожалуй, подживать начинают. Подождём, но, по-моему, можно надеяться, что он поправится.
От её слов у Эрагона полегчало на душе, и он, вернувшись в отведённую ему комнату, сразу лёг спать. На мгновение темнота показалась ему враждебной, но благодатный сон, несущий выздоровление его бесчисленным телесным и душевным ранам, вскоре одолел все страхи.
БЕЗУМНОЕ ГОРЕ
Среди ночи Эрагон вдруг проснулся и, тяжело дыша, резко сел в постели. В комнате было холодно; голые руки и плечи тут же покрылись мурашками. Был тот предрассветный час, когда жизнь словно замирает в ожидании тёплого прикосновения первых солнечных лучей.
Сердце Эрагона тяжко билось от ужасных предчувствий. Ему казалось, что весь мир накрыт неким саваном и самый тёмный край этого савана пришёлся как раз на его комнату. Он тихонько встал, оделся и вышел в коридор. Тревога охватила его, когда он увидел, что дверь в комнату Гэрроу открыта и там полно людей.
Гэрроу лежал на кровати, одетый во все чистое и аккуратно причёсанный. Лицо поражало своим спокойствием. Можно было подумать, что он по-прежнему спит, если бы не серебряный амулет Гертруды, надетый ему на шею, да сухая веточка болиголова у него на груди — прощальные дары живых мёртвому.