— Ладно, — кивнул головой, — когда гномы будут готовы, они получат наш ответ.
— Слушаюсь, Ваше Величество.
— Что там еще со степняками?
Протектор прочистил горло.
— Также наши люди, наблюдающие за врагом, доложили, что га'хан разделил свое войско. Большая часть — простые воины, обоз — остался в Маране, а он наступает во главе своих Громовых Сотен и отборных бойцов из всех племен. Всего в районе ста пятидесяти тысяч.
У лорда Сигила — командующего объединенными силами — непроизвольно дернулось лицо. С трудом уняв судорогу, он оглядел собравшихся. Лицо у него было… беспомощным.
Неприятный холодок ощутил и сам король, но лицом он явно владел лучше лорда-маршала.
Скрипнул металл — это развернулся Магистр. Звякнули, опустившись на столешницу золотые руки. Самоцветное Пламя у него кирасе сверкало почти истинным огнем. Взгляд невидимых глаз пронзал почти насквозь, и узкие прорези не были ему помехой.
— Что-то не так, лорд-маршал? — осведомился он. Голос его гудел сталью и силой. — Мы можем принять во внимание ваш возраст и ваши заслуги. Вы и так заслужили почет…
«Дхаров хитрец!» Король почти восхитился Дровосеком, его наглостью и самоуверенностью. Еще немного — и Дараван останется в одиночестве на совете. А по лорду Маркуду было заметно, что он с удовольствием принял бы предложение Магистра. И ведь действительно: старый вояка уже так многим пожертвовал ради Королевства. Своим уделом, семьей и детьми. Многое же он готов отдать за то, что в старости понянчиться с внуками, которых никогда и не видел. Многое, но не все.
— Соблазнительно, но нет, — ответил лорд-маршал и перекинул длинную рукоять своего меча из руки в руку. Широкая костистая ладонь крепко обхватила ее, до белых костяшек. — Мой долг перед Королевством еще не выплачен.
— Свет с вами! — сказал Магистр, и король мог поклясться: железная бочка улыбается. — Тогда позвольте спросить о том, что мы можем противопоставить Орде.
— Не слишком многое, — хмуро произнес Сигил, тиская рукоять своего эспадона. — На нашей стороне знание местности и ненарушенные пути снабжения. И мы находимся в выгодном месте: вокруг сплошные холмы и скалы, дороги узкие — это хорошо для нас и плохо для кавалерии. Ей негде развернуться.
— Не менее плохо и для нашей конницы, — заметил Магистр.
— Поэтому, — с усилием произнес лорд-маршал, повозился на стуле, — основной нашей ударной силой будет пехота. Она свяжет степняков ближним боем, а после на них обрушится наша панцирная кавалерия. Ударом стального молота.
— Сто пятьдесят тысяч человек?
— Позвольте отметить, — прокашлялся лорд Лиман, — что они движутся по разоренной земле: люди ушли на север, посевы давным-давно убраны: ни хлеба, ни овса — ничего не осталось. И, главное, нам достаточно сокрушить основу: Громовые Сотни и самого га'хана. Он единоличный правитель — все нити власти в его руках. А исчезнет ткач, плетущий из них полотно государства, они изорвутся и смешаются. Уничтожив его, мы отрубим голову, а после степняки погрязнут в борьбе за власть. Орда развалится.
— Отлично! — грохнул кулаком по столу Мариус. — Убьем гада — и победа будет за нами. Я же говорил — дикари!
— Проблема в другом, — заметил лорд-протектор с потемневшим лицом, — ходят слухи, что га'хана нельзя убить обычным оружием. Что он бессмертен.
Торгмарский герцог рассмеялся, а остальные замолчали. Вскоре смолк и Мариус, покраснев и еще больше.
— Свет не допустит! — хрипло заметил Мариус. — Никогда Тьма не будет сильнее Его. Сколько войска Она не соберет, какие силы не накопит. Свет велик! И победа будет за нами.
— Воистину, Ваше Преосвященство! — с точно отмеренной дозой издевки сказал Дараван. — Вы воодушевляете…
— Га'хана я беру на себя! — прогудел Железный Дровосек. Лязгнуло железо, когда он повел руками, словно разминаюсь. — Специально для него я найду особое оружие.
Слова прозвучали веско и словно поставили точку в разговоре, но король просто не мог допустить, чтобы последнее слово оставалось за Магистром. Ни игра, ни даже сегодняшняя партия еще не закончилась.
Дараван Одинадцатый откашлялся, с невинным видом снял невидимую пылинку с одежды.
— Позвольте спросить, Магистр. — Тот уставился на него — из-под забралом веяло скрытой враждебностью. — Ходят слухи, что в Ордене наметился разлад. Некоторые братья, как бы это сказать, обладают собственным мнением на будущее Ордена.
Дровосек замер. Плохо, очень плохо, что из-за шлема король не мог считывать выражение его лица. А брат Марциус шлемов больше не носил, поэтому его эмоции мигом отразились на лице.