Шмиттельварденгроу с силой выдохнул, закрыв глаза. Сила совращала, манила отдаться полностью — и это было главное опасностью для чернокнижника. Поборов соблазн отдаться ей, можно было вступить на следующий этап постижения могущества. Цвергу было знакомо это ощущение и он справился с ним достаточно легко, а вот что касается остальных… Он не был столь уверен. Тараил и Хорас были глухи к зову. Капитан не имел способности к магии — он был честным рубакой, а вот командор… Он уже погрузился во Тьму, может быть не весь, какой-то малой долей, но и этого было достаточно. Джалад был магом. И он вполне мог почувствовать Тьму, ее обволакивающее дыхание, однако, как говорят, в любом пироманте есть свет. Не Небесных Садов, но свой собственный, цвета крови и дымного пламени.
Он открыл глаза и понял, что стоны звучат не в его воображении, а на самом деле. Звуки пробивались, как сквозь тяжелые бархатные портьеры: глухой, но явственный призрачный шепот.
— Вы это слышите? — вмешался Героним. Он, как полуэльф, обладал самым чутким слухом. — Здесь кто-то есть.
Шмиттельварденгроу без выражение посмотрел на него и кивнул. Полуэльф тоже оставался таким же прежним, словно случайный прохожий, ставший свидетелем любопытных событий. Нервозность лишь чувствовалась в некоторых движениях агента Ордена.
Слабые звуки доносились через три камеры, из узкого каменного мешка, из-за ржавой решетки. Хорас подошел поближе, факел в его руке осветил грязный пол, заваленный гнилой соломой и дерьмом, а в углу бесформенный куль тряпья. Командор коснулся клинком решетки — металлом отозвался коротким звоном, словно бы болезненным.
Куль шевельнулся. Стоны сменились бормотаньем.
— Нет… нет… пожалуйста… Я не хочу больше боли… Свет… Уберите свет… Я отрекся от него…
— Свет с тобой, несчастный! — произнес Хорас традиционную фразу, сказанную ради того, чтобы успокоить пленника.
Но куль, на поверку оказавшийся невероятно худым стариком в лохмотье, пошевелился лишь ради того, чтобы забиться еще больше в угол.
— Свет… свет… свет… — забормотал «куль». — Свет — это боль…
— Хватит, — Шмиттельварденгроу тронул Хораса за предплечье, — у него поехала крыша. Мы ничем ему помочь уже не можем.
— Как это — не можем?! — воскликнул Тараил, растолкав остальных. Он примерился мечом с щели, между решеткой и стеной, всунул кончик клинка. Нажал.
Железо заскрежетало, немного поддалось, посыпалась ржавая труха.
— Свет грядет! — воскликнул паладин и, используя меч, как рычаг, надавил.
— Свет! — истерически выкрикнул «куль» и внезапно подскочил к решетке.
Он больше походил нас келет обтянутый кожей, однако удар был так силен, что решетка сотряслась.
— Свет! — изо рта узника слетели хлопья слюны. — Света нет!!!
Что-то не так было с лицом пленника, и это если не считать огромных синяков. С глазами, или вернее с тем, что у него осталось вместо них: веки были крепко сшиты большими стежками, черная суровая нить пронизывала плоть, глубоко вдавливаясь в воспаленную кожу.
— Света нет!!! — снова закричал «куль» в безжизненное железное лицо. Тараил отшатнулся.
— Твою ж мать!
Пленник забился, повиснув на решетке, по-паучьи длинные пальцы вцепились в железные прутья. Несмотря на невероятную худобу решетка, казалось, вот-вот слетит с петель.
— Уходим, — дернул Тараила Хорас. Тот, словно заводная игрушка, поплелся за ним. Позади продолжал верещать безглазый.
Шмиттельварденгроу видел, как он сочится Тьмой, но это был как невесомый черный туман, окружавший его… Остатки того, что из него выкачивали мучители. Бедолага был почти полностью иссушен.
Впереди раздался шум, ругнулся Тараил. Командор от кого-то отмахнулся мечом, раздался звон столкнувшихся клинков. Героним действуя скорее по инстинкту, чем размышляя, вскинул арбалет и выстрелил. Болт вогнал сдавленный стон в глотку человека, показавшегося из темноты. На нем были какие-то обноски, разрозненные детали ржавых доспехов, однако, он был вооружен узким бастардом, которым теперь беспорядочно размахивал. Второй рукой он ощупывал оперение болта, выросшего у него в щеке.
Наконечник наверняка пробил голову насквозь, однако человек все еще двигался. Правда, ступив еще парочку неуверенных коротких шагов, он рухнул заживо. Меч, выпавший из руки, загрохотал по каменному полу. Вместо мертвеца появился второй воин.
Он выбежал на свет, целясь здоровенным пехотным топором по Хорасу, промахнулся. Тот достал его мечом, широким размахом перечеркнув его от плеча к поясу. Сквозь грязную одежду и разорванную кожу проступила черная кровь. Но оружие не выпало из ослабевших рук, снова взлетело в воздух, чуть не задев командора на обратном ходу завернутым полумесяцем лезвием. Паладин качнулся назад, отступил. Слева от него возник Тараил, грозящий врагу мечом. Шмиттельварденгроу зашел справа, внушительно покачивая секирой.