— Джалад, давай!
Доннермагнустру зарычал, но еще громче зарычал огонь. Он взвился двумя чудовищными колоннами и в следующее мгновение обвил голема пылающим вихрем. В один миг температура в центре, судя по скрутившимся волоскам в бороде была достаточна, чтобы нагреть железо до красного каления, и продолжала повышаться. Рев перешел в истошный вопль.
Огромная фигура закачалась, попыталась отступить, но вслед за сместился и огонь. Шмиттельварденгроу увидел, как Джалад воздел руки и его губы быстро-быстро двигались, выплетая длинное, почти бесконечное заклинание. На бледных висках влажные полоски прочертили струйки выступившего пота. Цверг отсчитал десять ударов сердца и прыгнул на пылающего голема, взмахнув топором.
Огонь раздался двумя крыльями в стороны, оголяя раскаленный металл и отслаивающиеся лохмотья жертвенной крови. Удар Шмиттельварденгроу не пробил, но глубоко вмял правый наплечник — закаленная сталь глубоко вошла в мягкое железо.
Цверг работал, как лесоруб. Огонь ослепил Доннермагнустру, заставив того лишь защищаться. Он поднял руку с Головорубом — секира разочарованно стонала и вибрировала в его руке, а Шмиттельварденгроу раз за разом наносил удары, вкладывая в них не только свою силу, но и толику Тьмы. На пятом или шестом ударе слетел правый наруч, обнажив металлические тяжи и шестеренки, обтянутые кольчужным чехлом. После удара из погнутой трубки брызнуло масло, вспыхнуло, попав на раскаленный металл…
Очень легко было увлечься. И, казалось, цверг совсем потерял голову, одержимый лишь одним: топором, мерно поднимающимся и опускающимся на шатающуюся голема. Вот она победа — совсем рядом, лишь осталось поднажать чуток.
Но Шмиттельварденгроу не забывал о том, с кем он сражался: с выдающимся магом-кузнецом, цвергом с колоссальным опытом выживания в царстве Льдистого Нагорья, того, кто выжил после того, как его душу истерзал Головоруб, а тело сгорело в плавильной печи. И потому он старался не выпускать из виду того, что происходило вокруг него. Например, он заметил черные вихри праха, появившиеся вокруг, почувствовал дрожь магических тяжей Источника, его отзыв на чужую волшбу.
— Джалад!
Гном отшатнулся, и чародейское пламя вновь сплелось вокруг Доннера. Огонь высасывал свет из окружающего пространства свет, но, как ни странно, темнее не становилось: Источник с каждым мигом разгорался все сильнее, серебристое облако расползалось от него, выпуская щупальца по направлениям невидимых струн магии. Зрелище, конечно, было красивым, однако Шмиттельварденгроу больше занимало то, что несмотря на яростное полыханье, шатаясь, отступая, но Доннермагнустру все еще стоял. Его голос, искаженный болью, жаром и яростью, проговаривал слова мудреного заклинания. И, как назло огненный вихрь, окружавший его начинал слабеть. Все больше в вихре алых, багровых и оранжевых нитей пламени проявлялась паутина Тьмы: кузнец душил пламя своей магией и, судя по всему, готовил что-то весьма разрушительное.
— Дхар! — выплюнул цверг. Во рту все пересохло, горло нещадно дерло, словно он проглотил кусок точильного камня. — Джалад, поднажми!
— Не могу! — Не голос, а нечто среднее между хрипом и рычанием.
Джаффец был не в лучшей форме: смуглое лицо смертельно побледнело, глаза очертились резкими темными кругами, пот катился градом, а из носа тоненькой струйкой сочилась кровь. Руки он не опускал, продолжая речитатив заклинания, прервавшись лишь для того, чтобы ответить гному. Но этого хватило, чтобы пламя опало, и Шмиттельварденгроу увидел нечто вроде черного плаща, в который заворачивался голем. Металл доспехов раскалился, защитная пленка жертвенной крови дымилась и отваливалась кусками, обнажая горящий алым металл.
— Дхар! Дхар!! Дхар!!! — выкрикнул Шмиттельварденгроу и снова бросился в атаку.
Теперь его удары встретились с топорищем Головоруба. Металл, из которого оно было отлито, размягчился от жара, но совсем немного, позволив лишь оставить зарубку под самым лезвием. Голем второй рукой попытался двинуть цверга в челюсть, но тот поднырнул под кулаком — его волосы обдало испепеляющим жаром, и рунный топор опустился на сочленения панциря. Звякнули расширившиеся от жара заклепки и выстрелили: одна дернула его за щеку, оставив после себя горячий след, мигом набрякший влагой.
Сталь кирасы разошлась, обнажая переплетенные с Тьмой элементы механизма и остатки плоти. Но Шмиттельварденгроу отступил: Доннер с завидной скоростью развернулся, прикрывая металлом слабое место, застонал Головоруб в поисках свежей крови. Цверг разорвал дистанцию, перебросил топор в другую руку и выбросил вперед ладонь, сложив пальцы замысловатой фигурой, которую в приличном обществе посчитали бы оскорбительной.