— Ты совершенно прав, капитан. У тебя есть портальный камень?
— Что, простите? — На красивом молодом лице паладина Сегментуса отразилось искренняя растерянность.
Героним хмыкнул: само собой, Магистр не станет распространять свое секретное оружие среди тех, кто не полностью верен ему и кем руководит не личная преданность, а наведенное заклинание.
— Ничего, капитан. Веди нас в покои Магистра, — распорядился Хорас. — Мы выручим нашего Магистра!
Дарий резко кивнул, отдал короткие, отрывистые команды своим бойцам, но помедлил, глядя на застывших в прострации фанатиков с кожаными масками.
— Командор, а с этими что делать?
Хорас даже не посмотрел в его сторону. Бросил короткое:
— Уничтожить.
После короткой зачистки Хорас, Тараил во главе отряда Дария двинулись на верхние ярусы Цитадели. Героним пристроился сбоку. Не забыл он при этом взвести свой арбалет.
Шмиттельварденгроу рухнул на пол, больно приложился о полированные плиты локтем, но уберег от удара Джалада. Тот еще дышал, но едва-едва слышно. Глаза его были прикрыты, а горение охватывало все большее пространство его тела. Пепел покрывал теперь половину лица, захватывал глаз, пылавший раскаленным углем.
Его тело обжигало даже сквозь одежду, и цверг опустил мага на пол, осторожно, стараясь не спешить, чтобы не сделать еще хуже.
Джаффец сгорал изнутри. Может быть, его можно было чем-нибудь охладить? Взгляд Шмиттеля зашарил по комнате, в которой они оказались после того, как выпали из портала.
Небольшая, но не каморка. Портал выкинул их на огромную шкуру северного ревуна, светло-пепельную с черными подпалинами. Редкий, летний цвет. Высоко ценится у знатоков. Стены из дикого камня, скрепленного раствором, в стене — окошко, в котором виднелся кусок серого осеннего неба. Напротив, потухший камин. Рядом с ним протянулись книжные полки, заставленные разнокалиберными томиками, письменный стол, из массива черного дуба. Полированная столешница завалена бумагами, раскрытыми книгами. Между ними затерялось несколько портальных сфер из дымчатого хрусталя. И тяжелый резной стул с высокой спинкой, украшенной стилизованным изображением Пламени Веры о семи лепестках. Сейчас часть лепестков скрывалась грузной фигурой, застывшей на стуле.
Сверкающий металл. Шмиттельварденгроу увидел собственное отражение: грязная обваренная физиономия с черными метками ожогов от капель расплава. Фигура в полном доспехе, тщательно отполированном, вычищенном, пошевелилась в самоцветах Семипламенника отразился свет свечей.
— Ты цверг, — раздался голос из-под забрала, соединенного со шлемом заклепками с бриллиантами на шляпках. — Редкий ныне вид.
Шмиттельварденгроу ощерился. Он ощутил силу, исходящую от Магистра, необъятную, непобедимую, почти как сила Источника. Силу, власть и возраст.
— Мой слуга, почему ты сражаешься со мною? — вновь произнес голос. В нем отсутствовали эмоции, лишь легкий интерес.
— Мой Господин умер тридцать лет назад. Я теперь никому не служу! Клянусь всеми демонами Бездны!
— Ты заблуждаешься, темный гном! — Голос стал громче, металл гудел от его силы. Магистр легко, будто не было на плечах веса тяжелых лат, встал. Колыхнулся за плечами девственно чистый плащ. — Твой Господин жив! Я жив! Приветствуй меня, цверг!
Он снял шлем, с грохотом опустил его на столешницу. На Шмиттельварденгроу смотрело вечно молодое лицо. Пшеничные волосы, тщательно убранные назад, гладкая кожа, высокий лоб и прямой острый нос. Узкий, хоть и не лишенный воли подбородок, тонкие губы, сложенные в вечной полуулыбке. И глаза, льдисто-голубые, холодные, как вечные снега Севера. Как сердце Повелителя Тьмы.
— Ты разочаровал меня, цверг! Ты ворвался в мой дом, уничтожил моего вернейшего слугу и разрушил то, над чем я работал десятилетия! Твой хозяин недоволен тобой!
— Ты! Мне! Не! Хозяин! — прохрипел Шмиттельварденгроу. В горле клокотало от ярости, горячей, как огонь Джалада. — Ты предал меня, мой народ. Превратил в своих марионеток, а когда надобность отпала, отбросил в сторону! Ты — тварь, коей не место на этой земле!
— Громкие слова, — холодно произнес Горгонадец. — Кто ты, маленький гном? В твоих словах я чувствую боль, но в них я слышу дерзость, а она должна быть наказана.
— Я - Шмиттельварденгроу, аттауран Симгара!
— Извини, не помню.
Магистр вдруг оказался совсем рядом. Цверг не заметил движение, лишь почувствовал легкое дуновение ветерка.
— Тебе дорог этот человек? — Повелитель присел на корточки, хотя Шмиттельварденгроу мог покляться, что совершить подобное в его доспехах попросту невозможно. — Почему?