— Кто таков? Чего надобно в Яре? — широченный тролль одновременно спрашивал и ковырял в носу огромным пальцем. С непропорционально маленького черепа свисали редкие белесые патлы.
— Питер Граверс из Торнака. Приехал по личному делу. — Шмиттельварденгроу старался, чтобы голос его звучал как можно доброжелательнее, а лицо скрывалось в тени капюшона.
— Питер, гришь, Граверс, — сощурился тролль. — По личному, гришь, делу. Мурдел, глянька на него. Никого не напоминает?
— Не-а, а чо? — лениво огрызнулся второй, роясь в корзине с яблоками, одновременно распихивая их по карманам. Стоявшего напротив крестьянина распирало от возмущения, но, сравнивая комплекцию свою и троллью, он благоразумно сдерживался от замечаний. — Хай проходит, только, Гурдел, плату за въезд и беспокойство служивых людей возьми.
— Лады, — кивнул тролль и повернулся к цвергу. — С тебя, ента, пятера медью. За беспокойство, так сказать.
Шмиттельварденгроу проскрежетал зубами, зашуровал руками в карманах. Тренькнула легковесная медь. Гном сгреб ее в жменю и протянул громиле. Названный Гурдел с зубастой ухмылкой принял плату, внимательно пересчитал. После нахмурился, хмыкнул — и еще раз пересчитал.
— Дык, дрожайший Питер, туточки только четыре монетки. Четыре! А за проход надобно пять!
Со сдавленным ругательством Шмиттельварденгроу вновь полез в карман, но в этот раз пальцы наткнулись на тот самый золотой червонец. Гном сжал его в кулаке, но руку так и не высунул.
— Нету больше. Может, договоримся на четыре?
— Нетушки, — мотнул бугристой головой тролль. — Давай пятеро или вали отседава. Не заставляй людей ждать!
Позади, в очереди, согласно загомонили. Цверг набычился, побагровел.
— Дык последнее отдал!
— Ничего не ведаю! Пятеру!
Неожиданно рядом с гномом оказался второй тролль — прозванный Мурделом.
— А ты погодь! — он прищурился и мертвой хваткой сжал запястье цверга.
Для этого ему пришлось наклониться, но движение его было стремительным и незаметным. Раз — и словно на руке сомкнулась цепь.
— А енто ж что?
Шмиттельварденгроу не успел разжать пальцы и выронить в карман золотой, как тролль выдернул его руку и заставил показать свое сокровище Гурделу.
— Ты ж поглянь!
— Нашел по дороге, — буркнул гном, отводя взгляд и презирая самого себя за то, что приходится оправдываться перед варваром-троллем. — Потерял, видать, кто-то…
У тролля вытянулось от удивления лицо.
— Гля, Мурдел, что у милсдаря Граверса из Торнака имеется. Говорит, на дорогах валяется. Мож и нам поискать? Авось, тож шо-нибудь откопаем!
— Надо будем — откопаем, — флегматично протянул Мурдел, но руку так не отпустил. — Вот только все равно — по-до-зри-тель-но!
Успешно выговорив трудное словцо, он улыбнулся, довольный собой.
— Да-да! — размеренно качнул головой Гурдел. — Но мы ж не звери какие-нибудь. Мы все разумеем, а потом с благовейным сердцем принимаем дар многоуважаемого Питера Граверса из Торнака в счет морального убытку, а также уплаты штрафу за самовольный проход!
— Но я…
Гурдел не стал даже его слушать. Смахнул с ладони золотой, заулыбался, козырнул и добавил:
— Добро пожаловать в Ведьмин Овраг! Не балуй и тогда, может быть, мы и не встретимся, Питер Граверс из Торнака.
— А медь же ж!
— Вали давай! — нахмурил брови Гурдел и стал настойчиво подталкивать цверга здоровенной лапой к воротам. — Давай-давай, пока я не начал разбираться, в каком-таком месте валяются бесхозные золотые!
Шмиттельварденгроу почел за лучшее не спорить, лишь пообещал при удобном случае проклясть наглого тролля.
Эратийские города никогда не отличались чистотой и опрятностью, а та глушь, которой был Ведьмин Яр, и в помине не ведала о таких понятиях. В грязи и помоях, сплошным слоем покрывавших кривые улочки, копошились ленивые свиньи, а чумазые ребятишки в лохмотьях и обносках увлеченно гонялись друг за другом, перекидываясь комками жирной грязи или кое-чем еще похуже. Вторые, а иногда и третьи этажи нависали над улицами, поддерживаемые хлипкими брусьями. Прохожие протискивались по узким улицам, переругиваясь друг с другом и пинками разгоняя подвернувшихся под ноги свиней и детей.
Шмиттельварденгроу увлеченно работал локтями, расталкивая горожан, когда раздался звук кавалерийского рожка и все тут же прыснули в стороны, увлекая за собой и цверга. Кавалькада баронских дружинников на огромных рыцарских лошадях проскакала по улице, разбрызгивая грязь. Жирный плотный ком грязи прилетел прямо в физиономию карлика. Гном, все еще ослепленный клейкой массой, бросил черное проклятие вслед конникам, которое обязательно исполнится. Не сегодня, так завтра у одной из лошадей распухнет сустав или воин неожиданно упадет и сломает ногу. Цверги всегда славились своими проклятиями — еще одна причина, по которой их ненавидели все вокруг. Отплевавшись и кое-как очистившись, удостоив уничижительного взглядом потешающихся над ним ребятишек, он поплелся дальше, изрыгая ругательства в два раза чаще, чем раньше.