И кто знал, что женой того дворянина, со всем семейством возвращающимся из города в свое имение, окажется одна из родных сестер самого Владетеля?! То — то и охраны у дворянина с собой, считай, почти не было: знали, господа знатные, что нечего им опасаться! При виде того важного господина простолюдины на колени падали, оттого, как видно, высокородный и привык к мысли, что его никто даже пальцем не тронет. В тех местах люди просто так, одни, без охраны, не ездят, а при этих была всего-то пара телохранителей. Оно и понятно: за нападение на родственников Владетеля — смерть, причем такая страшная!.. Это чтоб другим впредь наука была — знать, на кого нельзя руку поднимать! Любой, у кого есть хоть немного мозгов, должен это понимать. А у нас, у наемников, ума не хватило сообразить, отчего такой богатый человек на охрану не расщедрился… Вот и не срослось, хотя раньше такие штуки проходили без сучка — задоринки! Все вроде сделали, как положено, умело изобразили нападение шайки разбойников на мирных путешественников… И ушли вовсе не с пустыми руками… Богат был, толстопуз высокородный, ох и богат!
Кто ж мог продумать, что один пацаненок из семейства выживет, да еще и сумеет до жилья добраться, а там все их личины подробно опишет? И память у него оказалась — будь здоров! Недоглядели они, ох, недоглядели! А все оттого, что не всех раненых добили… Когда стража пришла арестовывать братву, то парни из отряда еще вовсю в трактире гуляли, но, к сожалению, спустить все добро убитого дворянина не успели… Да и никто бы не сумел — много ценного у высокородного было! А когда тебя прихватывают с поличным, да еще и обвиняют в смерти родственников Владыки!..
Что весь отряд ожидало, и какая именно смерть — о том даже сейчас, по истечении немалого времени, помыслить страшно! А уж что они чувствовали тогда, в яме с нечистотами, где их содержали между допросами — словами не описать!..
Так что когда на тебя внезапно сваливается счастливая возможность выбраться из этой вонючей ямы и избежать плахи, при условии, если согласишься перейти под вечное и безропотное служение колдуну…Тут выбор очевиден — жить всем хочется! Правда, в случае, если колдун на тебя рассердится, или помрет, или, не приведи того Темные Небеса, ты сам сделаешь что не так, то вернут тебя назад, вначале все в ту же сточную яму, а после прямо к заждавшемуся палачу…
А во всем Медный виноват! Ему же велено было все проверить, и добить раненых, если таковые окажутся! А этот придурок, без сомнений, вместо того, чтоб делом заняться, карманы убитых обшаривал, надеялся найти хоть что-то из того, что другие проглядели. Конечно, взрослых оглядел тщательно — в том можно не сомневаться, а на малолеток внимания не обратил… Вот тупой ишак!..
Теперь сижу здесь и радуюсь тому, что рядом только комары, а не чан с кипящим маслом, куда медленно опускали насаженного на кол Чурбана, или разворошенный термитник, куда кинули Ветряка с подрезанными жилами на ногах… Хотя это еще как сказать! Вон, вчера одного подраненного колдун сам, лично… Нет, лучше не вспоминать, а не то мороз по коже! Адж — Гру Д'Жоор, конечно, человек могущественный и властный, но прощать не умеет. Не выходит у меня из памяти, как принесли вчера раненого… И что? Колдун только глянул, скривился, а потом от парня, пусть и раненого, одни сухие кости остались. Конечно, Свист был еще тот стервец, но оказаться на его месте… Только не это!"…
Э, — невольно подумалось мне, — да ты, Адж — Гру Д'Жоор, хватаешь себе каждый огонек человеческой жизни, какой только можешь добыть! Прямо как пьяница не может пройти мимо стакана с вином, и не выпить, так и ты забираешь себе все людские жизни, какие только можешь присвоить! Все молодость свою продлеваешь, и здоровье укрепляешь? Понятно теперь, отчего колдуну никак не дать его настоящего возраста. Чем ты там гордишься? Что выглядишь, как сказал, втрое моложе своих лет? Сколько же ты для того людей сгубил? Думаю, что не очень ошибусь, если предположу, что по сравнению с тем, сколько народу ты извел для поддержания собственной молодости, кровавые деяния тигра — людоеда выглядят как вполне терпимые шалости большой киски! Нет, об этом лучше не думать!.. А, кстати, откуда мне в голову пришла мысль о тигре? Я ж его в жизни не видела, даже картинки с его изображением мне на глаза никогда не попадались…
А вот с тобой, мужик — караульщик, мне все ясно, как стало понятно и то, кого колдун берет себе в услужение. Таким за защитой от содеянного кроме как у колдуна все одно обратиться некуда, до конца будут стоять за своего хозяина. Договориться с подобными типами никак не получиться. Да оно и понятно: колдун — их единственная защита. Не будет колдуна — и их на родине ждет лютая смерть. Что ж, придется действовать по-другому, тем более, что с ним мне, в некотором роде, повезло: этот охранник относился к числу тех, кто легко поддается влиянию извне…
Исподволь я стала внушать изнывающему от скуки часовому: до утра еще далеко, на душе тоскливо, надоело все… Надо бы сходить в амбар, поглядеть, как там пленники, да и самому развеяться… Он, как часовой, имеет на это полное право. Более того: он просто обязан это сделать: сходить и проверить, все ли там в порядке. Мало ли что… В конце концов, надо же ему чем-то заняться, не все же время под кустами лежать, комаров кормить… Да и баба там тоже имеется… Все одно на утро колдун мужикам развлечение пообещал!.. Ничего не измениться, если он туда сейчас заглянет, а не утром, да и баба все одно не проговорится, особенно если ей пригрозить как следует… Главное, чтоб никто не увидел, если он с поста исчезнет ненадолго… Вернее, не исчезнет, а просто отлучится на время, и не абы так уйдет, а по делам… Пленных проверить…
Некоторое время охранник колебался, но мое настойчивое нашептывание взяло верх над осторожностью и опаской. Дело кончилось тем, что мужчина, воровато оглянувшись, направился к амбару. А чуть позже чуть слышно заскрипел отворяемый засов — смазан он был неплохо, на совесть…
Я услышала, как вошедший негромко выругался — темно, ничего не видно! Однако ко мне он подошел безошибочно, вытащил нож и стал перерезать мои веревки. Не могу сказать, что с этим он справился быстро. Веревки были мало того, что крепкие и довольно толстые, так еще и накручено их на меня было в излишке. Поэтому, несмотря на острый нож, времени на то, чтоб освободить меня от пут, ушло немало. Впрочем, к той поре, когда была перерезана последняя просмоленная веревка, мужчина уже полностью попал под мою волю, и оттого он без малейших возражений отправился освобождать от пут и остальных.
Ой, а руки у меня как затекли! И эта острая боль, стоит лишь немного ими пошевелить… Видимо, когда у меня был приступ, я очень сильно рвалась из опутывающих меня веревок… Руки из плечевых суставов я, может, и не вырвала, но, тем не менее, они болят до того, что хоть кричи… Хоть бы отпустило поскорей…
Глаза привыкли к темноте и я видела, как Кисс, который уже растер свои затекшие руки, отобрал у безвольного охранника нож, а затем, ловко обшарив его, вытащил еще пару коротких кинжалов, нунчаки и метательные звезды. Запасливый парень этот охранник, как я погляжу. Оставь такого без внимания — не обрадуешься! Сейчас Кисс негромко расспрашивал его об этом лесном поселении, о людях, живущих здесь, о дороге отсюда, а охранник покорно отвечает… Молодец, Кисс, все правильно. Меня же сейчас куда больше беспокоит другое: что же такое случилось с моими бедными руками? Никак не отходят, едва могу пошевелить пальцами…
И тут я допустила ошибку. Или головотяпство. Не знаю, как правильно назвать собственное недомыслие. А может, у меня просто не хватило умения или опыта… В общем, я так отвлеклась на проблемы со своими почти неподвижными руками, что непроизвольно ослабила влияние на охранника, и даже не заметила этого. Он же постепенно стал приходить в себя, и понял — дело нечисто. Парень был ушлый, и сообразил, что ему надо как можно быстрее выйти из того нелепого положения, в котором он оказался помимо своей воли. Думается, он был неплохим воином, ловким и сообразительным — в ином случае колдун не взял бы его к себе в услужение. Поэтому, немного придя в себя, охранник понял: ему одному со всеми нами не справиться, и кричать тоже не стоит. Здесь важно другое — снова запереть нас в амбаре, а с остальным пусть хозяин разбирается… Если все удастся, то даже героем можно прослыть…