Внезапно казавшийся безвольным охранник бросился к дверям. Парень все верно рассчитал: пока мы не поняли, что послушный человек пришел в себя — он должен выскочить, успеть задвинуть засов, чтоб мы не вырвались, поднять шум… Хорошо, что Кисс был куда внимательней и расторопней меня. Он хищным котом прыгнул вслед убегающему и сбил его с ног. Хрипя, мужчины покатились по полу, причем Кисс изо всех сил пытался сдавливать горло наемника, чтоб тот не смог закричать. К сожалению, это у Кисса получалось плохо — руки у него затекли немногим меньше, чем у меня, и владеть ими он мог далеко не в полной мере. Увы, но нормальное кровообращение в них пока еще не восстановилось… А между тем охранник оказался ухватистым и ловким, и вдобавок ко всему быстро понял, что у противника после тугих веревок пока еще нет силы и недостаточно ловкости, и в этой схватке он, охранник, сумеет одержать верх. Снова входить в сознание человека и вновь брать его под контроль у меня не было времени. Ругнувшись про себя, я кинулась на выручку Киссу.
Охранник не считает меня серьезным противником — по его мнению, бабы опасаться не стоит. Опасное заблуждение, хотя будь тому свидетелями Темные Небеса, кое в чем он прав — у меня же руки почти не шевелятся! Ладно, не задача… Удар ногой по напряженной шее охранника, добавить ему же по позвоночнику… Вот зараза, чувствую — удар недостаточно сильный, в ногах тоже пока еще прежней силы нет! Охранник оглушен, травмирован, но жив… Плохо… Тогда добавим еще один, контрольный удар, но уже по виску человека…
Как оказалось, бить ногой я умею. Можно не сомневаться: голова у охранника проломлена на совесть, если здесь уместно такое слово. Плохо только, что все это видели мальчишки… Впрочем, они сейчас не в том состоянии, чтоб от ужаса и горя хвататься за голову, и взывать к моему человеколюбию. Или плакать о чьей-то рано загубленной жизни. Думаю, в своей короткой беспризорной жизни им уже довелось видеть сцены не менее отвратительные, а если учесть, что сейчас речь идет о спасении уже наших жизней… И для мальчишек невыносима одна только мысль о том, что они могут повторить страшную судьбу Зяблика…
И все же, блин, ну, оказывается, я и садистка! В моей душе ничего не ворохнулось, когда я убивала человека!.. Но если жить хочешь, пойдешь на многое, а разговоры про всеобщую любовь и гуманизм лучше вести на сытый желудок и находясь в безопасном месте… Великие Небеса, я что, слова Вояра решила вспомнить?
Когда обмякшее тело охранника упало на пол, сама без сил опустилась рядом. Совсем расклеилась, ноги не держат…
— Спасибо, Лиа, — прохрипел Кисс, — помогла… Здоровый, лось…
— Ты сам как?
— Ну, по сравнению с этим парнем… В другое время я бы с ним справился куда легче, но сейчас, боюсь, он бы меня мог заломать… Руки как чужие, не отошли еще…
— Лиа, а как ты сделала, чтоб он нас развязал? — Лис, кажется, пришел в себя быстрей брата.
— Судя по этому вопросу, Лис, ты, как говорят в моем поселке, уже оклемался — невольно усмехнулась я.
— Вроде того… Так чего ты с ним сделала? — любопытство глодало Лиса куда сильнее чувства опасности.
— Ничего особенного. Просто приказала развязать… Правда, это получилось у меня не очень… Сам видишь, если бы не Кисс, то еще неизвестно, чем бы все закончилось…
— А куда мы идем сейчас?
— Вы с Киссом уходите в лес, а я остаюсь Мне очень хочется еще раз пообщаться с колдуном. Наша с ним весьма познавательная беседа осталась незаконченной.
— С ума сошла? — поинтересовался Кисс, еще раз обшаривая тело охранника. — Нам надо немедленно уходить отсюда! И не поодиночке, а всем вместе!
— Хорошо, давай договоримся так. Ты с мальчишками ждешь меня в лесу. Если я не прихожу в условленное место, то ты выводишь ребят из леса…
— Лия, не обижайся, но похоже, что последний приступ здорово повлиял на твои мозги, причем далеко не в лучшую сторону. Плетешь невесть что!
— Не начинай очередную свару!
— А ты чушь не пори! С чего это тебе в голову пришло, что я послушно побегу в лес, бросив тебя здесь? Вместе пришли сюда, вместе отсюда и уйдем.
— Кисс, мальчишки совсем не знают леса. Если с нами случится что худое, то они или заблудятся, или их схватит погоня, которую наверняка пустят по следу…
— Ага, а ты, значит, считаешь, что за несколько дней блужданий по бурелому стала опытным следопытом? Так следует понимать твои слова? Да если тебе предок не поможет, то ты, как и прежде, среди трех сосен заблудишься! Найдет она нас в лесу… Как бы нам самим тебя искать не пришлось!
— Кисс, — вздохнула я, пытаясь втолковать ему прописные истины, — как ты не понимаешь, нельзя нам оставлять за своей спиной живого колдуна. Он, без сомнений, пошлет за нами погоню сразу же, как только обнаружат наш побег. Местности мы не знаем, как отсюда выйти — тоже не особо представляем. Там, где мы спускались в эту лощину, наверняка стоит охрана… В общем, уйти мы не сможем. Здесь всем распоряжается колдун, все под его властью, нравится это остальным обитателям, или нет… А если не будет колдуна, то многим станет не до нас, будут думать лишь о том, как бы самим унести отсюда ноги, причем поскорей… Уводи мальчишек, а если у меня дело выгорит, то я вас найду.
— Ты? — Кисс фыркнул, не скрывая. — Да уж, единственное, что ты можешь найти — так это неприятности на собственную шею. Вот в этом ты непревзойденный мастер, не спорю. Надо же такое придумать — она нас найдет! И с чего ты решила, что сумеешь справиться с колдуном?
— Сейчас — сумею. Он уверен, что сумел хорошо припугнуть нас, и поэтому спокоен, даже доволен, заметно ослабил свою защиту и оттого уязвим. Больше того. Он сделал то, что позволяет себе довольно редко: накурился серого лотоса, и в данный момент находится в блаженном забытье. А уж какие непотребства ему грезятся в наркотическом тумане — словами не описать! Я краешком глаза поглядела, так меня чуть не стошнило! Так что… Толмач, не трогай эту штуку! Ни в коем случае! Отравишься!
Хорошо, что увидела. Пока мы с Киссом шипели друг на друга, Толмач хотел было поднять с земли ту самую палку с косо сидящим наконечником.
— А чего? — испуганно отдернул руку мальчишка.
— Понимаешь, я слила сюда всю гадость, что накопилась во мне за многие годы, да еще добавила ненависть, охватившую меня после смерти Зяблика… Еще из воздуха кое-чего натаскала… В общем, не прикасайся к этой вещи. Считай, что она ядовитая.
— А зачем тебе эта штука?
— Колдуна возьмет далеко не каждое оружие. А эта, как ты ее назвал, штука, думаю, сможет его достать. Видишь ли, на колдуна с простым оружием не пойдешь. Тут требуется, чтоб оно было изготовлено из особой, чистой стали, или же, чтоб в том оружии была немалая примесь серебра. Или же надо иметь такую… штуку…
— А чего в ней такого особенного?
— Если мы будем долго находиться рядом с этой… палкой, то она сумеет отравить даже нас. Это не магия. Просто зло ядовито, и оно может убивать не хуже стали… И эта вещь сумеет достать даже колдуна.
— Ну, ты, цыпа, разошлась! — снова вмешался Кисс. — Шумишь, указываешь, все подряд ядом поливаешь… Короче, так: мы уходим отсюда только все вместе, и других вариантов быть не может.
Минут через десять мы все, крадучись, вышли из амбара. Кисс в приметной зеленой куртке убитого, в его рубахе и в его же косынке, скрывающей светлые волосы, шел открыто, не таясь. Часовой обходит дозором вверенную ему территорию — в том нет ничего необычного, вряд ли привлечет внимание… Перед уходом Кисс еще раз обыскал мертвого охранника. Нашел кое-какую припрятанную мелочь, в основном золото и дорогие побрякушки, но в целом — ничего из того, что могло бы нам пригодиться…