– Знаете что, парни, – задумчиво сказал старший, провожая взглядом удаляющегося воина, – я пока отлучусь. Есть пара догадок, которые нам хорошие деньги принесут, коли я прав. Харгет, последи-как за ним. Потом скажешь, где остановился.
– Ну, шнурки, и что с того? – пожал плечами мощный светловолосый человек, опиравшийся на спинку кресла. – Мало ли, кто как одевается. Тем более, сам сказал – он на белланийца смахивает, а там все слегка того, уже пять веков… когда у них демон стал править.
– Даэмар Вечный такой же демон, как и я, – фыркнул сидевший в кресле – худой и седой, с ледяными светлыми глазами. – Конечно, маг он отменный… но в то, что он демон, верят только эти проповедники из Земли Веры.
– Ну, если он такой же, как ты, то точно демон, – хмыкнул блондин.
В сказанном была доля правды. Занимавшего кресло звали Берантом, и он держал в своих руках чуть ли не половину преступной жизни Канхаймского королевства; относительно недавно его влияние распространилось и на уже упоминавшуюся Белланию. Хотя Берант с недовольством признавал, что там работать сложнее.
– Так что со шнурками-то?
– Постой, Когард. Если я правильно понял, ты думаешь, что этот человек – из музыкальных воинов? Точнее – из ахайрен?
Стражник, стоявший навытяжку перед Берантом (все же тот не зря регулярно подкармливал многих из городской стражи), кивнул.
– А что, может быть… Держи, – Берант бросил стражнику золотой. – Если это так, то получишь куда больше. Когда проверю.
– Благодарю вас, господин, – поклонился стражник и исчез за дверью.
– Что за музыканты? – поинтересовался Когард. Бессменный телохранитель и помощник Беранта культурой других стран не интересовался совершенно, считая, что в его работе это вряд ли поможет.
– Есть такой… храм не храм… вроде монастыря на востоке Кенсамирских гор, – пояснил Берант. – Там обучают крайне странному искусству – сражаться в такт некоей музыке. Я, честно говоря, этого не понимаю, но они, соизмеряя свои движения с музыкой, сражаются безупречно. Это искусство сложно освоить, но музыкальные воины – бойцы чрезвычайно хорошие. У меня есть достоверные сведения о них… Так вот, они слышат музыку через особый кристалл, который постоянно носят при себе, чаще всего – на груди. Это некая зачарованная вещичка, передающая мелодию только самому владельцу.
Но некоторым музыка мешает. Ну не умеют они с ней в лад работать. Кому-то вообще неинтересно. Вот они и сражаются без музыки, не активировав кристалл. Только вот по обычаям обители это считается тяжелейшим проступком – мол, ты пренебрег самой сутью науки. У тех, кого в таком уличили, срезают кристалл со шнурков, на которых он висел, и выгоняют к демонам из обители. Их и называют – «ахайрен». Это на каком-то старом языке значит «преступившие».
Главное вот что – вместе с обучением бою им вбивают в голову кучу всяких правил, как всегда в монастырях. Обученный музыкальный воин для нашей работы непригоден – принципы мешают. А вот ахайрен обычно отсеиваются, когда им ещё не успели прочно привить запреты. Что получается – человек с умением драться, только без лишних принципов. Хорош для нас боец выйдет, а?
– Хорош, – задумчиво согласился Когард. – Если это точно музыкальный воин, а не какой-нибудь модник… А уверен, что согласится?
– Я много читал, – усмехнулся Берант. – Ахайрен обычно злы на обитель и на весь мир; нанимаются они с радостью. Кстати, поскольку в Беллании этот монастырь весьма уважают, то нанимать там на службу преступившего никто не станет. И даже из страны гонят взашей. Ну так мне эта обитель и даром не нужна. Так что кое-что проверим – и можем смело ему обещать работу.
Обсуждаемый воин в этот момент расположился в одной из городских гостиниц. Относилась она к разряду недорогих, хотя хозяин и прилагал все усилия, чтобы поддерживать ее в опрятном состоянии. И ему это вполне удавалось; посетители оставались довольны.
Воин занес в гостевую книгу имя «Кэвелл Альсари», расплатился и получил взамен ключ. Поднявшись на второй этаж и закрыв дверь комнаты, пристроил у стены мешок, поставил у изголовья меч и растянулся на кровати.
Несколько минут он задумчиво смотрел в потолок, закинув руки за голову. Потом прикрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Впрочем, теперь, когда он был более внимательным, появились и звуки.
Чей-то разговор в соседней комнате. Голоса прохожих за окном. Шаги слуг в коридоре. Заливистый собачий лай во дворе.
Кэвелл своим слухом гордился по праву. Таковой в свое время и помог ему войти в Тан Карем Фэлло, Обитель Музыки Боя, как ее называли. Глухим или равнодушным к звучанию мира в Обители делать было нечего.