Я с удовольствием помогал алхимику, а когда тот состарился, читал ему книги и записывал выводы. Когда старика не стало, я похоронил его под деревом во дворе и продолжил его дело. Но мне не хватало его знаний и его острого ума, поэтому я так ничего и не достиг, забросив все эксперименты и разогнав больных. Дом вместе со свитками, книгами и зельями просто сжег...
Единственное, что я придумал, это способ, с помощью которого можно было брать кровь больных, минуя планку «неуязвимость».
И продолжил скитаться по миру.
Большую часть жизни посвятил мореплаванию и пиратству. Другие моряки поражались, почему за все время, проведенное на соленых водах и под палящим солнцем, моя кожа не потрескалась, не обветрилась, волосы не выцвели, а я оставался таким же бледным, как и до очередного плавания. Я менял корабль за кораблем, чтобы никто не задавал вопросов по поводу моей молодости. И никогда не поднимался по службе выше младшего помощника капитана.
В девятнадцатом веке я решил остаться на суше и остепениться, подыскать себе симпатичную вампирочку. К сожалению, я все еще был оторван от магического сообщества, предпочитая общество смертных. Да и какая уважающая себя вампирша станет связываться с укушенным?
Но я все же остался на суше и возобновил исследования эребового проклятья, тем более, что сейчас это было намного проще и безопасней, ведь уже не приходилось опасаться божьей кары от рук людей.
И опять - ничего, ни малюсенького шажочка. Какие бы смелые эксперименты я ни ставил, больные все так же умирали.
И опять отчаянье. Но на этот раз я не стал сжигать данные, а просто изменил ход экспериментов...
В двадцатом веке я больше не пытался лечить чумных, я начал заражать всех, кого мог утаить в подвалах старого замка на окраине страны. Это были темные, светлые и даже люди. Никто их не искал, так как шла война, и жертв было и все равно много. А тут: сотней больше, сотней меньше - какая разница?
Я хотел понять, как же на их тела действует вирус; чем он отличается, к примеру, от вируса бубонной чумы? А с новыми технологиями я мог многое узнать...
Я любил свою личную лабораторию, относился к ней с трепетом и никому без разрешения не позволял в нее входить. Коды от холодильников с различными мензурками, наполненными кровью зараженных, колбочками с возможными сыворотками, законсервированными органами животных и так далее, знал только я. Лаборанты получали образцы только от меня лично. Я никому не доверял.
Подопытные, зараженные кровью больных, умирали быстрее, всего за пару дней, и не так мучились, как остальные. У них даже кожа не трескалась. А к светлым болезнь вообще не цеплялась. Но находиться в одной комнате с зараженными они не могли. Постепенно они начинали трястись, температура их тела падала, белки глаз желтели. И если светлых не изолировать, они умирали. Просто засыпали через пару часов и больше не просыпались. Однажды кто-то предложил ввести кровь зараженного светлому и темному и поместить их в одну комнату. Я согласился. Эксперимент, по сути, ничего не дал, оба подопытных умерли одновременно через три дня.
- Тебя накажут, - однажды сказал мне один из заключенных, когда я проходил мимо камер, сверяясь со списками.
Я не обратил внимания на его слова, так как слышал много угроз в свой адрес, а эта была такой простой, что было даже несколько обидно.
А потом эти слова повторил другой, затем третий, после чего подопытные стали говорить мне только эти два слова.
И я не выдержал.
- Кто меня накажет? - а затем сверился со списком и с нажимом на имя добавил. - Ты, Ева? - я внимательно посмотрел на девчонку-эльфийку, которая даже не отвела взгляд, как это делали другие. Она была вызывающе смелей прочих. Мне это не нравилось, тем более, что я очень ярко чувствовал ее эмоции. Они не были подавлены, как у всех остальных, они были открыты и многоцветны.
- Ты нарушаешь древний запрет, ты нарушаешь условия «Второго Мирного Договора», - спокойно сказала девчонка, пристально глядя в мои глаза. - И остается два выхода: или тебя просто найдут и убьют, или из-за тебя начнется новая война между нашими мирами, но и в этом случае тебя убьют.
- Нет, - я покачал головой. - Есть и третий. Я найду лекарство и мир будет благодарен мне.
Она усмехнулась.
- А нет лекарства...