ХОР
Ведь ты прогнала облака.
ХТОНИЯ
С последней любовью воззрю я на землю, где годы прошли.
ХОР
Для жизни и смерть легка.
ХТОНИЯ
Во мрак твой тенистый спускаюсь, о Гея, ведь именем схожи мы.
ХОР
С рожденья была твоей.
ХТОНИЯ
Тебе становлюсь подобна, родная, рассвет мой гаснет средь тьмы.
ХОР
О Гея, будь нежной к ней.
ХТОНИЯ
Из рода гостье будь рада, своим умоляю отцом.
ХОР
Моих хоть сынов не услышишь, за первенца милуй нас. 1100
ХТОНИЯ
И ту, что уже не проснется, даруй своим вечным сном.
ХОР
Так рано сон наступает, ведь день еще не погас.
ХТОНИЯ
Смерть ножницы в руки возьмет, иль жизнь оборвет уток.
ХОР
Тонко остриё и жестоко, и некому руку сдержать.
ХТОНИЯ
Как ткань наша жизнь непрочна, размотан нитей клубок.
ХОР
Но сможет она, простерта, страны избавленьем стать.
ХТОНИЯ
Негодна ткань для палатки, и слабый от ветра заслон.
ХОР
Широкой завесой ты будешь, размахом хранящих крыл.
ХТОНИЯ
И слишком мала решетка, чтоб укрепить бастион.
ХОР
Ты станешь опорной стеною, и море смирит свой пыл. 1110
ХТОНИЯ
Из царства теней я подъемлю мой взор, (строфа)
От смерти предела смотрю ввысь, где свет,
О реки, потоки, поляны и горы,
Мне шлите последний привет;
О мать породивший, седой
Кефиз, и твой братец родной,
На чьем берегу, между трав,
Похищена ветром сестра;
Корона земли, не готова
Сдаваться ревущей волне, 1120
Услышь мое смертное слово,
О град, о венец.
Пусть вихри морей и земли несут смерти напевы, (антистрофа)
Вновь на битву сбирается враг,
Воспрянешь от крови родной тебе девы,
И сила их канет во мрак.
Станет дерзость их бесполезна,
Усмирят рты уздою железной,
И прегордой падут головой
Перед города крепкой стеной. 1130
Будь любим ты, как я любила,
Среди всех, кому жизнь даришь.
Пусть сияет дневное светило,
Ухожу в смерти тишь.
ХОР
Много видов любви знает наш человеческий род, (строфа1)
Страсть нам души волнует и ум отправляет в полет,
Каждый день нам диктует судьбу — дает и берет;
Сладок вовремя каждый, на пользу идут нам дары,
День и ночь, не оставьте круженья — извечной игры,
Ночь усталый день нежит, день ночи приносит покой, 1140
Ночь послала нам сны, а потом разбудил свет дневной.
Нет превыше любви, и не сыщешь ты страсти честней, (антистрофа 1)
Жениха пыл слабее, и слабее любовь матерей,
Нежли эта, дитя, что всех вяжет силой своей;
Мать — Земля, то любовь ко вскормившей груди,
К почве предков и граду, что взрос посреди,
Где ручьи на равнине, а с гор течет воздух небес,
Свет и ветер в полях, и завесой тенистой встал лес.
Из всех мира племен нас сильнее отметила ты, (строфа 2)
Мы родные дети твои, и плоти твоей плоды. 1150
По названью они сыновья, тесной связи с землей у них нет,
Мы по сути твои, твоих тяжких трудов вспрявший цвет.
Нам из почвы тела создала, из ручьев твоих — кровь наших жил,
Вечной жизни исток твой нам душу и сердце омыл.
Нас не ветер доставил на брег, хладом вея от вод,
И не чуждое семя твой выносил чудный живот.
Это солнца стрела, раз ударив, зачала нас всех,
Разогрев тебя, Гея, и пронизав зеленый твой мех.
От луча той любви раскололась ты, как от огня,
Жизнь откликнулась жизни, раскаленным желаньем маня. 1160
Эту жажду и голод, создав, исцелил его дрот,
И любовь эта в сердце и жилах отныне живет.
Напоенный любовью, хлынул с неба кропящий поток,
И родился ребенок в тебе, что послал с дождем Бог.
В двух желание зреет, пока не сольются в одно, (антистрофа 2)
Тело будет лелеять дар солнца, златое зерно.
В свой сезон распускаются листья, сияют густые леса
Теплотою небесного брака — их омыла зачатья роса.
Были первенцы чудны от венчания неба с землей:
Всюду счастье, приплод, и рожденья идут чередой. 1170
Травы встали для стад, зреет колос, дар жизни растя,
Но лишь здесь из тебя родилось человечье дитя.
Все другие народы — как чуждый, случайный посев,
Полукровки; лишь мы твои дети — из всех!
Все иные сироты, не знают родителей, род не блюдут,
Мы из чрева плоды, им тобою лишь даден приют.
Кто из нас, о родная, всю кровь не захочет отдать
В благодарность тебе за дары, наша Гея, о Мать?
Кто из жителей суши, из тех, кого нянчила ты,
Будет в смерти славнее, чем мы, твоей почвы плоды? 1180
Благо будет для той, что, долги отдавая, (эпод)
Цвет юный вернет на тризне.
Не тягчил ведь тебя ее груз, мать родная,
Ты взрастила плод ее жизни.
На лице совсем не заметен страх,
И не видел слез никто на глазах,
Не позорил губ крик пощады,
Но предсмертная песня поток стремила,
В сердце девы чудная билась сила,
Что хранит собой стены града. 1190
ВЕСТНИК
Людей великодушных подвиги, страну родную
Любивших — записаны в металле, на камнях; деянья
Старинных дней воспеты; но нигде таких,
Что дух и взор людской в огнь превращают,
Афиняне, ни на высотах солнца, ни в земле,
Как бы отзвучьем совершенного на небе,
Слов более хвалебных для ушей Богов
Или людей не слышано, какие я принес.
Пришла ведь ныне к алтарю, которого жрецом
Смерть выступает, хладною рукою 1200
Глаза смыкая — встала дева перед ним,
Чей взор горит восторгом, как невесты взгляд,
Смеется, или праздником сияет брачной ночи
На башне торжества; уста её дрожат
От наслажденья гордого, которое не может
Страх близкой смерти погасить, прогнать
Со щек румяных; так ланиты воссияли,
И краше платья подвенечного объемлют стан
Ее власы, грудь закрывая, упадая до земли,
Все тело окружив, прекрасные изгибы, 1210
Как будто облако в лучах рассвета; и речёт
Она слова разумные, достойные мужчины,
Но взор девически спокоен: «Соплеменники мои -
Я с бОльшим чувством и согласьем отдаю
Себя за вас, чем к матери родной бы подходила,
Охотнее иду дорогой смерти честной,
Чем воин молодой на битву; обращаюсь
Лицом своим к темнейшей части храма,
Темь внешнюю согласно созерцая, отдаюсь
Богам, меня зовущим». И, внезапно проявляясь 1220
В тенях подобьем формы, голос Бога звучный
Ответил ей. «Благодарю за милость, что во благо
Страны позволит кровь мою пролить,
Твоей по имени, для исцеленья!» Жрец
К прекрасной белизне девического горла
Подносит острие, плоть рассекая, отделяя
Безгрешный дух от тела без порока;
И все, стоящие вокруг толпою, наблюдая,
Внимая — содрогаются, увидев роковой удар,
И стонут, и молчат потом тот срок, в который 1230
Счесть человек способен капли крови,
Текущие на пол и на одежды, окружая
Алтарь широким темным кругом, шире
Колодца, что питает нас водою, но теперь
Он суше этого ручья надежды чистой; а царица
Не проронив слезы, не издавая стонов,
Но как уходит сон из глаз проснувшихся, подобна