Эрек все время едет вслед
За рыцарем, врагом надменным,
За карликом с бичом ременным,
И видит: замок перед ними
Прекрасный, с башнями большими.
Во двор въезжают без помех,
Веселье в замке, шум и смех,
Затем, что много было там
И рыцарей, и юных дам.
Тут кормят хилого пока,
Линяющего ястребка,
Там гладят сокола, который
Ласкает опереньем взоры,
Тут отдыхающие гости
На разный лад играют в кости,
А там другие день-деньской
Сидят над шахматной доской.
У стойл работают скребницы,
В покоях рядятся девицы,
Здесь рыцарь, карлик с ним и дева
Знакомы всем, и справа, слева
К нему приятели спешат,
Его приезду каждый рад,
Его приветливо встречают,
Эрека же не замечают:
Здесь никому он не знаком.
Эрек за ними входит в дом:
Он хочет видеть, где дадут
Его обидчику приют.
И, убедясь, что тот устроен,
Он сам, доволен и спокоен,
Искать убежища идет.
И видит: у одних ворот
Во двор убогий и худой
Сидит почти совсем седой
Достойный рыцарь. Видно было,
Что грусть как будто омрачила
Лицо приятное его.
Сидит, и рядом – никого.
«Заеду, – думает Эрек: –
Сдается, добрый человек».
Едва он въехал, – в тот же миг
К нему бросается старик;
Эрек еще не молвил слова, –
Его встречают, как родного:
«Прошу вас, окажите честь.
Всегда для гостя место есть.
Любых потребуйте услуг».
Эрек в ответ: «Спасибо, друг,
Я вам не стану докучать:
Мне б только переночевать».
И вот Эрек сошел с коня.
Старик, обычаи храня,
Сам под уздцы коня ведет,
Чтоб гостю оказать почет.
Жену торопит он явиться
И дочь, красавицу-девицу,
Что рукодельем занималась
В тот миг, хотя над чем старалась –
Не знаю, право. Небогат
Был этой девушки наряд;
Рубашка скромного покроя
И платье белое простое
Из домотканого холста.
Во всем сквозила нищета.
До дырок износилась ткань,
Жалка, убога эта рвань,
Но тело, скрытое под ней
Тем и прекрасней и нежней.
И впрямь была она красива.
С любовью здесь такое диво
Природа мудро создала,
Его украсив, чем могла,
Самой себе на удивленье:
Как столь чудесное творенье
Могло на свет явиться вдруг?
Да, из ее не выйдет рук,
Какие б ни были старанья,
Еще такое же созданье.
Она сама свидетель честный,
Что девушки такой прелестной
Еще на свете не видали.
Скажу – поверите едва ли:
Был ярче блеск ее волос
Изольды светлокудрой[20] кос.
И лилий чище и белей
Чело склоненное у ней.
По коже этой белоснежной
Румянец разливался нежный,
И было словно волшебство
Сиянье теплое его.
Светло, как две звезды большие,
Мерцали очи голубые.
Господь не часто создает
Глаза такие, нос и рот.
Глядеть поистине отрада
На них, не отрывая взгляда.
Так мы от зеркала подчас
Упорных не отводим глаз.
Ничем еще не смущена,
На зов отца идет она.
Но рыцаря завидев влруг –
Смятенье это иль испуг, –
вернуться
20