— Я легче всех, — произнес Го’сол. — На мне нет полной боевой брони, так что я проложу путь.
— Ты не должен этого делать, брат, — предостерег его Джо’фор.
— Да, я должен.
Порывшись в утилитарных подсумках, космодесантники вытащили страховочные раппели — высокопрочные, толщиной со струну тросы по пятьдесят метров каждый. Го’сол соединил их вместе, после чего обвязал один конец вокруг пояса. Ге’Фаст вонзил боевой нож в трещину в скале и привязал другой конец к его рукоятке.
Го’сол с опаской двинулся боком через осыпь. Расколотый камень отскочил от его ноги, как будто испугавшись. Скаут замер и растопырил пальцы, готовый схватиться за любую возможную точку опоры. Он выглядел так, словно пытался успокоить саму гору.
Но обломки породы не двинулись дальше, и Го’сол продолжил идти. Вскоре после этого он перебрался на другую сторону.
Ге’Фаст проверил веревку, после того как Го’сол туго натянул её:
— Лучше и быть не может.
— Я пойду следующим, — выразил готовность Джо’фор.
Предплечье воина схватила рука. Донак покачал головой и прошел мимо него.
Его большая, бронированная масса вызывала миниатюрные лавины, ползущие вниз по склону. Он скользил по породе через всю осыпь, в конце едва не потеряв опору. Только трос уберег его от падения.
Он объявил о своем прибытии единственным щелчком вокса.
— Теперь я, — сказал Джо’фор, и проверил нож.
— Он либо выдержит, либо нет, — угрюмо произнес Ге’Фаст. — Двигай, брат.
Джо’фор схватился за трос. Тот казался воздушно-тонким и практически не ощущался сквозь перчатки. Уходящая вниз бездна была ужасающей. Склон был настолько крутым, что его целостность должна была держаться на крайнем пределе физической устойчивости. Саламандр медленно пошел.
К тому времени, как он присоединился к Донаку и Го’солу у подножия скалы, уже успело стемнеть.
— Ге’Фаст, — сказал он, рискнув воспользоваться воксом.
— Иду.
Трос дергался с каждым шагом Ге’Фаста. Свет от его шлема стал устойчивым, когда он направил глаза на пункт назначения.
Он остановился.
— Братья. Тут…
Он так и не закончил.
Трос провис. Джо’фор переключился на усиление подсветки как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ге’Фаст упал, тщетно вращая руками. Он опрокинулся назад и кубарем полетел вниз, выбивая потоки бегущих камней, когда пытался зарыться в них руками. Но удержаться ему не удалось, и он укатился во тьму.
Грохот возвестил о начале лавины. Сотни тонн породы сдвинулись с места. Линзы шлема Ге’Фаста вспыхнули во мраке ещё раз, далеко внизу, а затем горный склон последовал за ним.
Как только гром обрушения стих, Джо’фор всмотрелся в ночь.
— Видишь его? Может, он выжил? — отчаянно прошептал Го’сол.
В окрашенной в зеленый и обремененной статикой картинке, которую давал шлем, Джо’фор не увидел ничего, кроме оседающей пыли. Жизненные показатели Ге’Фаста угасли.
— Нет, — сказал он. — Он покинул нас.
Начиная с этого момента, путь стал легче.
Джо’фор осторожно высунул голову из-за края скалы. В руках он сжимал болтган. Дно ущелья оказалось достаточно широким, чтобы вместить десантно-штурмовой корабль, вызвав коварный прилив надежды. Теперь они были достаточно близко, чтобы датчики ближнего действия их боевой брони засекли сигнал локатора. В правом верхнем углу его обзорной пластины располагалась миникарта, на которой красным цветом мигал маяк. Джо’фор видел излучину, засыпанную чёрным песком. С другой стороны располагались обломки породы. Он убрал голову обратно.
— Это там? — с надеждой спросил Го’сол.
— Там отрог горы. Сигнал идет из-за него, — ответил Джо’фор. — Даже если кто-то и наблюдает за нами, мы сумеем пройти так, чтобы по нам не открыли огонь.
— Мы должны попробовать подать им сигнал. Включить обратно наши опознавательные маркеры. Если здесь кто-то есть, и они дружес…
— Нескольких наших друзей мы оставили на той скале, — перебил его Джо’фор. — Скорее всего, это ловушка. Мы должны рискнуть.
— А если нет? — спросил Го’сол.
Донак, как и всегда, ничего не сказал.
Они побежали по песку, следя за скалами и окружающими их осыпями. Когда они обогнули край, сердца Джо’фора упали.
Там не было десантно-штурмового корабля.
Маяк-локатор оказался неподдельным, но не было никаких следов «Грозовой птицы», в которой он когда-то находился. Аппарат стоял, прислоненный к скале. На камне над ним были нацарапаны четыре слова, почти блестяще-белые в темноте: