И вот тогда я вижу его.
Живого. Он стоит там, такой же серый, как и все мы, такой же мрачный и неподвижный, как пепел вокруг него. Я видел статуи, в которых было больше жизни, чем в нём. Разорванный плащ потрескивает на ветру, сожжённый и рваный, как немое доказательство трудной битвы. Эта нерассказанная история читается в шрамах на его броне и потускневшем золотом орле, который отличает его доспех от моего. Он опирается на огромный меч, покрытый кровью чудовищ.
Я знаю, что он слышит, как мы подходим. Я думаю, что он услышал нас задолго до того, как мы увидели его. Его голова не покрыта, и он слушает. В этом я не уверен, пока дым не поднимается, словно занавес, и не открывается остальная часть сцены.
Избранные Малкадора — сильные души, мужчины и женщины, собранные из самых жестоких военных конфликтов во всей галактике.
И всё же все, как один, они застывают при виде этого.
У меня нет слов, чтобы описать это существо. Я назову его драконом, потому что так называли чудовище в древних легендах, которые я помню. Но это не он. Логика эволюции или сказка не могли породить нечто столь гротескное, столь извращённое и тошнотворное. Это мешанина из когтей и крыльев, глаз и зубов, чешуи и меха. Собранный из миллиона кошмаров он просто не должен существовать. Но к счастью он выглядел довольно мёртвым.
Драконоподобное создание лежит в озере собственного ихора, и, судя по многочисленным порезам на плоти зверя, я понимаю, что его прикончил меч.
Я видел подобных существ раньше. И мне жаль, что это не станет последним.
Я подхожу, предупредив лейтенанта остаться на месте кивком головы. Я обращаюсь к воину, которого мы нашли.
— Мой повелитель боевой капитан…
Он не даёт мне закончить.
— Терпение, — слово является предостережением. Его голос словно у наставника, обращающегося к новичку, действующему вне очереди. Он принюхивается. Это слабая улыбка у него на губах?
Неожиданно для себя, я останавливаюсь. Я вздыхаю. Я начинаю снова.
— Капитан Гарро. Я Галлор, Сигиллайт поручил мне узнать ваш статус. Мы не слышали ни слова от вас в течение нескольких дней. Почему вы не отвечали на вокс, повелитель?
Гарро не спускает глаз с мёртвого монстра.
— Повреждён. Яд демона действует как кислота. Она разъела мой шлем, и я был вынужден выбросить его, — одна рука покидает рукоять меча. Он подзывает меня. — Я не могу вернуться. Пока не могу.
— Мой повелитель? Я не понимаю.
Меня не было там, когда появился дракон, вырвавшись из завывающей дыры в реальности, но мне рассказали о реакции капитана Гарро. О том, как он в одиночку телепортировался сюда с корабля на орбите, когда бомбардировка была в самом разгаре, чтобы найти его и убить. Он не должен был выжить, и артобстрел не остановили бы ради одного воина Легионов Астартес, даже если это был Первый агент Малкадора.
Я прибыл сюда из чувства долга, в поисках доказательства его смерти, отчасти потому что мы оба были Странствующими рыцарями, но так же из-за того, что общего у нас с ним было гораздо больше. Мы…Мы были Гвардейцами смерти. Сыны Мортариона, отпрыски XIV легиона в его лучшие дни. Я думал, что это уместно. Теперь он заставляет меня чувствовать себя глупо из-за этого предположения.
Моё лицо становится всё более мрачным. Для этого нет времени. Война продолжается, и у нас нет причин находиться здесь. Я делаю шаг к Гарро и хватаю его за руку.
— Капитан. Наша работа на Нолек Тринус выполнена. Воля Малкадора исполнена. Мы должны двигаться дальше.
— Действительно? — он впервые поднимает на меня глаза. — Хелиг Галлор. Мантия Странствующего подходит тебе. Прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Перед побегом с Истваана, кажется.
— Да, — на самом деле это неправда.
Во время моей службы в седьмой роте Гвардии смерти под командованием Гарро, я почти не привлекал внимания боевого капитана. По чистой случайности я оказался на борту Эйзенштейна, когда Воитель открыл своё предательство. И несмотря на то, что я каждый день благодарен за то, что оказался одной из семидесяти душ, которые сбежали из того безумия, мне всегда казалось причудой судьбы, что вышло именно так.
Он не выбирал меня. Я оказался там, потому что был верен.
Я стою здесь и сейчас по той же причине.
Гарро родился на Терре, я — дитя Барбаруса, приёмного родного мира нашего примарха. Целая пропасть между нами, пропасть, которую скрывало единство Легиона. Без него, без связи, кроме серой брони, я чувствую себя менее способным игнорировать различие.
— Мы не уйдём отсюда, — говорит он. — Гвардия смерти всегда была терпеливой, брат. Прояви немного терпения и сейчас.