Но Скраивок наслаждался болью. Она обостряла его разум.
И она быстро отступила. Ущерб был незначительным, его тело быстро с ним справилось.
Внутренний иллюминатор шлюза был покрыт тающей изморозью, поэтому он не заметил капитана Шенга, пока не открыл дверь.
До своего прибытия на «Сумрак» Скраивок не был знаком с советником примарха. Говорили, что когда-то Шенг был его ближайшим доверенным лицом, и в это можно было легко поверить. Дикие глаза и лицо, подернутое маской боли, намекали, что он почти столь же безумен, как и Кёрз. О Шенге говорили, что он силён.
«— Но скорбь тебя уничтожила», — подумал Скраивок. Шенг всего лишь очередной слабак, а привязанность — его главный порок.
— Брат, — приветливо произнес Скраивок.
По бокам капитана стояли двое огромных терминаторов из Атраментаров.
— Он… Он выбросил свой меч! — загомонил Орлон. — Он смотрел в открытый космос! Без шлема!
— Ты безумен, — вынес вердикт Шенг, сжав аугметическую руку в кулак.
— Нисколько, — ответил Скраивок, удивляясь, почему никто до сих пор не понял, что он единственный остался в своем уме.
— Я не буду спорить с безумцем. Ты не годишься в лидеры.
— Моё притязание самое веское, — ответил Скраивок. Его зрение начало проясняться. — Это очевидно: по праву поединка место в рядах Рукокрылых мое.
— Ты убил ослепшего. Твое притязание не обосновано. Наместники Рукокрылых сами решат, кто возглавит нас.
— Они выберут меня. Я заслужил свое место так же, как и этот жалкий терранец Крукеш заслужил свое капитанство. Тут не о чем спорить.
— В таком случае мы исключаем тебя из повестки дня совета, — сказал Шенг. Его лицо тронула холодная улыбка, когда Атраментары двинулись к Скраивоку. — Тебе стоило оставить меч. Ты отправишься в весьма особенное место. До тебя там бывал только один пленник. Тебе стоит гордиться.
Терминаторы держали Скраивока железной хваткой. К нему подошел раб легиона. Решительно стиснув зубы, он сделал укол, и Расписной Граф покинул мир яви ради мира снов.
Должно быть, пленник, для которого построили этот лабиринт, был очень важным и опасным, чтобы столь колоссальные усилия оправдались.
По правде сказать, он не понимал, почему до сих пор жив. Быть может, Шенг искусился самим фактом наличия лабиринта, представляя муки, которые ждут в нем Скраивока. Или, может, он искренне боялся реакции Наместников Рукокрылых на открытое убийство конкурента. Либо жестокость, либо страх привели его к этому решению. «- Шенгу выгоднее, если я пропаду без вести, — подумал Скраивок, — чем если кто-нибудь где-нибудь найдет мой окровавленный труп».
Тем не менее, он показал свою очередную слабость, оставив его в живых. Тут Шенг совершил ошибку. Скоро Скраивок до него доберется.
И в этот раз он не будет столь робок.
Но сначала надо выбраться. Скраивок понимал, что находится в каком-то лабиринте, так как, едва придя в сознание, он выглянул за открытую дверь комнаты, в которой проснулся. За ней было три коридора, уходящие в разные стороны. Он снял перчатку и бросил ее за порог, будучи уверен, что за дверью ловушка. Ничего не произошло, поэтому Скраивок нацарапал на стене крестик и отважился пойти прямо. Первые двадцать или около того дверей и развилок он преодолевал с осторожностью, каждый раз бросая перед собой перчатку. Каждый раз результат был тем же, и, в конце концов, он сдался.
Спустя несколько часов ходьбы Скраивок обнаружил, что вернулся в ту же комнату, с которой начал путь. Все осталось на своих местах: и отметина на стене, и оставшиеся от нее крошки на полу.
Кроме одного — меча. Он стоял на острие, вложенный в ножны, обмотанный потертым ремнем, аккурат напротив двери, будто поджидая его.
«Будто, — подумал Скраивок. — Нет, не будто. Поджидая меня».
Он подошел к мечу и посмотрел на него сверху вниз, размышляя над своим затруднительным положением. Было разумным предположить, что этот лабиринт способен сломить даже разум легионера, иначе бы Шенг не поместил его сюда. Его первый и последний выход вполне подтверждал это предположение. Будучи без шлема, он не мог проверить состояние доспеха, но, предполагая, что Шенг не опустошил его запас питательной пасты и медикаментов, Скраивок мог рассчитывать примерно на три недели жизнеобеспечения, при условии жесткой экономии. Его тело и броня могут свести расход жидкости к минимуму. После того, как закончится питание, а затем и вода, остается вариант погрузиться в стазис, закрывшись в мукраноидной оболочке. В этом состоянии он сможет просуществовать практически вечно.