— Ты с ума сошел? Я не позволю тебе красть у Ультрамара.
— Лицемерие не идет человеку с твоим воспитанием, — ответил Зофал.
— Что? — отрезал Аггелос. — И в каком же оскорблении я виновен?
— После того, как Жиллиман забрал столько у так многих, как смеешь ты вершить праведное правосудие? Твой отец лишил легионы всего, что было святым.
Аггелос сжал зубы.
— Не говори о моем отце таким тоном. Он делает то, что должно.
Зофал провел рукой по пустому наплечнику. Скрытность была не единственной причиной, по которой он облачился в доспех ронина. Ни один верный сын Императора не мог сделать то, что он должен был выполнить, и продолжать утверждать о своей верности.
— Похоже, все мы — лишь собрание лжи, которой обманываем себя.
— Достаточно. Ты ответишь за эту резню.
Зофал прекратил отступать.
— Ты умелый воин Аггелос, но в одиночку тебе со мной не справиться.
— Возможно, — ответил Аггелос. Из коридора раздался звук бронированных шагов. — Но сегодня мы этого не узнаем.
Зофал промолчал, по-волчьи улыбнувшись.
Аггелос понял, что произойдёт дальше по темным глазам капеллана.
— Нет, — прорычал он, повернувшись к коридору, когда в нём раздался взрыв, полыхнувший пламенем в Реликвиарий. Ультрамарин прищурился, в его взгляде сквозило желание убивать. — Ты ответишь за убийство моих братьев.
— Они не мертвы. Я расположил заряды, чтобы обрушить тоннель, а не убить их.
— В таком случае, ты ещё глупее, чем я думал, — выплюнул слова Аггелос, двинувшись к Зофалу. — Весь комплекс защищен от телепортации. Ты только что лишил себя единственного выхода.
— Может быть, а может и нет. Как ты можешь знать правду, не попробовав?
— Будь ты проклят и умри, — сказал Аггелос, бросившись вперёд.
Зофал бросил в него мельта-заряд. Установленный таймер взорвал его перед Ультрамарином, окружив его стеной огня и отбросив в стену зала. Зофал не дал Аггелосу времени восстановиться, прыгнув сквозь горящий воздух, чтобы прижать второго десантника ногой к стене. Аггелос попытался встать. Его безуспешные усилия заставили трещины, появившиеся в броне от взрыва, раскрыться ещё больше. Он осмотрелся, в поисках своего клинка. Его глаза двигались. И остановились. Зофал наклонил кончик гладия Ультрамарина, чтобы на нём заиграл свет.
— Не двигайся, Аггелос. Я не хочу убивать тебя.
— Никогда! Я лучше ум… — Аггелос дернулся, когда Зофал пронзил клинком его основное сердце.
Капеллан наклонился, чтобы проверить жизненные показатели Ультрамарина. Рана не была смертельной. Аггелос уже провалился в анабиозную кому. Пока тело восстанавливается, вторичное сердце будет подавать кровь в мозг.
— Я шагаю во тьме, брат. Но она меня ещё не поглотила, — произнес Зофал, ради того, чтобы услышать эти слова, и взвалил Ультрамарина на плечо. Он взял щит и прошептал молитву Императору, в надежде, что тот ещё слушает, и нажал на кнопку активации телепортационного устройства, которое Механикум дали Амиту.
— Ты знаешь, зачем я здесь. — Вошедший в военный зал «Виктуса» Робаут Жиллиман не пытался скрыть угрозу в голосе.
Амит посмотрел на владыку Ультрамаринов. Его броня была идеально отполирована. Богатый синий цвет напоминал о новых небесах и чистых водах. Золотая окантовка наплечников блестела богатством наций. Плащ глубокого красного цвета королевской крови ниспадал с массивных плеч примарха. Он был таким же, как и всегда — идеальным воином-политиком.
Но при этом, уже не тем. Его благородные черты лица были жесткими, а в глазах горела ярость. Жиллиман был богом-воином в ярости. Он мог мгновенно убить Амита. Но этот факт не мог избавить Расчленителя от искушения напасть на него.
— Тебе не было нужды приезжать. Раздирание легионов продолжается без затруднений.
Кулак Жиллимана врезался в живот Амита до того, как Расчленитель успел дернуться. Удар отбросил его через комнату и впечатал в стену, откуда Амит упал на пол.
— Слухи о твоем дерзком языке дошли до меня даже сквозь Стены Ультрамара. — Жиллиман двинулся в сторону Амита, продолжая говорить. — Но я думал, что даже ты, несмотря на свою самоуверенность, не начнешь говорить о таком в моем присутствии.
Амит ухмыльнулся окровавленными губами и поднялся, опираясь на край стола военного зала.
— То, что ты сделал с легионами — безумие.
— Твой отец доверял мне. Я хочу, чтобы ты поступил также.