Матрос поднял голову, и по его лицу пробежала тень глубокого горя, словно человечек смотрел на любимого человека, умирающего от ран.
— Что он с ним сотворил? Такой прекрасный и благородный, а теперь… развращённый!
Убийца не сразу понял, что человечек говорит о самом великом корабле.
— «Мстительный дух»?
— Да! Такой могучий и праведный — но он сломил его. Но не меня, слышите?! Я верен, и будьте вы прокляты! Верен…
Последнее слово прозвучало, как слабый вскрик побеждённого. Литэ знал, что смерть близка, и последняя вспышка праведного гнева не прогнала её.
— Я не могу больше жить во лжи, — произнес он, начиная рыдать. На мгновение показалось, что серв действительно может броситься на нож в последней, тщетной попытке выказать неповиновение.
— Мужайся, Литэ, — сказал человек в маске, осторожно опуская оружие. — Ты не умрешь сегодня.
— Нет? — лицо матроса выражало то трогательную признательность, то глубокую недоверчивость. — Почему?
— Потому что я хочу посмотреть в глаза верного человека, — хозяин винтовки сел на колпак одного из отключенных теплообменников. — Хочу узнать, остались ли такие люди вообще.
Литэ внимательно изучал его, и убийца внезапно понял, что до сих пор не снял боевую маску — он смотрел на серва пустым, лишенным эмоций взглядом моноленты визора. Ассасин поднял руку, чтобы стянуть личину и показать несчастному дураку, что под изорванным чёрным плащом скрывается человеческое существо.
— Кто ты такой? — спросил матрос. — Зачем ты здесь?
— Меня зовут…
Теперь, когда он собирался назваться, оказалось, что имя не так легко облечь в слова. Хозяин винтовки почти испугался, что они могут ускользнуть.
— Меня зовут Эристид Келл, — вспомнил он, наконец. — Я здесь, чтобы сразить чудовище.
Что есть маска? Это ложь о том, кто мы такие. Это истина о том же самом. Все надеваемые нами маски идентичны, любая из них ничем не отличается от другой. Если тебе доведется сгинуть под личиной, она поглотит твои биоданные и превратит тело в жидкую массу, которую никогда не сможет восстановить ни одна технология. Таким образом, под маской мы безлики и неубиваемы. Каждый раз, когда один из нас падает, на его место встает другой. Непосвященным мы кажемся бессмертными.
Как он оказался здесь?
Из-за невозможности следить за ходом времени, важно было постоянно прокручивать в голове важные воспоминания — значимые, и, возможно, полезные. Ассасин, без сомнений, лишился многого. Удар по голове, полученный, когда капсула пробила нижние палубы флагманского корабля Хоруса, и пагубное воздействие змеиного яда серьезно сказались на его разуме.
«Я есть оружие».
В те последние мгновения Келл вполне готов был умереть. Задание, которое он получил от своего господина в круге Виндикар и магистров-ассасинов Терры, в итоге почти пошло прахом. Сам Эристид и вздорная команда убийц и безумцев, собранная Верховными лордами, не справились с возложенной миссией. Их направили на планету Дагонет, где отряду предстояло разрешить проблему в лице Воителя, отстранить Хоруса от командования — навсегда.
И они провалились.
Он провалился. После того, как Келл нажал на спусковой крючок, погибло всего лишь подставное лицо — вместо самого архипредателя ассасины казнили одного из полководцев Воителя. Но, на руинах своей неудачи, отряд Келла отыскал следы ещё худшего зла, рыскающего в тенях — твари, порожденной варпом, кровожадного демонического гибрида, бытие которого нарушало все известные законы реальности. Это создание просто не могло существовать, и при этом оно было превращено в идеального ассасина, живое оружие, направленное в сердце Императора Человечества.
Эристид и остальные не задавались вопросом, возможно ли подобное. Даже ничтожная вероятность успеха твари означала, что её нужно остановить любой ценой.
И они остановили её, поплатившись всем. Тариил из круга Вэнус, меняющий лица Койн из круга Каллидус, безумная девчонка-псайкер Йота и здоровяк-эверсор Гарантин — все они сгинули, отдали жизни ради уничтожения этого чудовища, «Копья».
И его сестра тоже… Любимая сестренка.
Как её звали?
Келл видел призрачный образ лица, слышал голос сестры — но только не её имя.
Как звали мою сестру?
Она тоже погибла. Её отняли у Эристида. Сжав голову руками, Келл давил до тех пор, пока боль не стала мучительной, но воспоминание о сестре осталось тёмным и холодным. Пустая скорлупка.