— Чем это должно быть? — интересуется Селатон.
— Я не претендую на понимание курирования, — отвечает Вентан.
К ним приближаются новые слуги в ливреях.
— Чем мы можем быть полезны, сэр? — спрашивает один из них.
— Вентан, капитан, 4-я рота, первый орден, XIII-й, — произносит Вентан. — Я ищу…
Он запомнил имена.
— … сенешалей Арбута, Дариала и Этервина. Или, в сущности, любого старшего муниципального служащего, в круге ведения которого находится порт.
— Они все в здании, — откликается слуга. К сетчатке его глаз явно напрямую подключена какая-то инфосистема. Вентан видит это по легкой остекленелости, с которой глаза человека расфокусируются, чтобы проверить имена.
— Вы можете их привести? — интересуется Вентан.
— Они весь день на заседании, — отвечает слуга. — Это срочно?
Вентан тщательно подбирает следующее слово. Он ставит на первый план не столько это слово, сколько паузу, которая означает: «Я одет в боевой доспех, вооружен и изо всех сил стараюсь быть вежливым».
— Да, — произносит он.
Слуги торопливо удаляются.
Ультрадесантники ждут.
— Сэр, это ведь…? — начинает Селатон.
— Да, — отвечает Вентан.
Вентан идет к далекой фигуре, которую они узнали. Она стоит на коленях перед одним из постаментов с экспонатами. На почтительном расстоянии ожидают слуги.
Коленопреклоненная фигура видит Вентана и поднимается на ноги. Шестерни и моторы ее доспеха издают гул. Воин выше и шире Вентана, громада его доспеха мастерски сработана и роскошно отделана золотыми крыльями, львами и орлами. Он опирается на палаш длиной с обычного человека.
— Лорд чемпион, — произносит Вентан, салютуя.
— Капитан Вентан, — отзывается гигант. Он воздерживается от салюта, вручает грозный меч оруженосцу и сжимает руками закованную в сталь кисть Вентана.
Вентану льстит, что его узнала столь благородная личность.
— Почему ты здесь? — спрашивает колосс. — Я полагал, что ты руководишь сборами Эруда.
— Вы хорошо информированы, тетрарх, — отвечает Вентан.
— Информация — это победа, брат мой, — произносит тетрарх и смеется.
Вентан объясняет свое задание, дипломатическую функцию.
Тетрарх слушает. Его зовут Эйкос Ламиад. Он находится в чине тетрарха, а также чемпиона примарха. Четыре тетрарха представляют четыре господствующих мира, которые руководят княжествами Ультрамара под властью Макрагга: Сарамант, Конор, Окклюду и Аякс. Княжество Ламиада — Конор, мир-кузница. Тетрархи — четверо князей Ультрамара, они правят Пятьюстами Мирами, находясь в иерархии ниже Жиллимана и выше магистров орденов с планетарными лордами.
— Я знаю сенешалей, — говорит Ламиад. — Я могу представить тебя.
— Я был бы признателен, мой повелитель, — отзывается Вентан. — Это целесообразно.
Половина лица Эйкоса Ламиада, правая его половина, героически красива. Другая — бесшовно вставленный в плоть бледный безликий фарфор, элегантное подобие отсутствующего лица. Левый глаз — механизм с золотым зрачком, который вращается и двигается в орбите, словно старинный оптический прибор.
Ламиад получил ужасную рану при обороне Батора. Визжащие сюрикены разнесли его череп и расчленили тело, однако почтительные старейшины Механикума кузницы Конор воссоздали тетрарха из уважения к его службе и хорошему управлению их миром.
Говорят, что без их помощи он бы сейчас обитал в корпусе дредноута.
— Тебе нравится Голофузикон, Вентан? — интересуется могучий чемпион. Его свита сервиторов, оруженосцев, советников и боевых братьев безмолвна и неподвижна. Все они в богатом церемониальном облачении.
— «Нравится», повелитель?
— Ну, ты его оценил?
— Я не задумывался об этом, повелитель.
Ламиад улыбается способной на это половиной лица.
— Я чувствую сдержанность, Рем, — произносит он.
— Вы позволите говорить откровенно? — спрашивает Вентан.
— Говори.
— Повелитель, я бывал на многих мирах, имперских и неимперских. Думаю, что уже потерял счет вместилищам всей той мудрости, что мне показывали. На каждом мире, у каждой цивилизации есть своя великая библиотека, свое хранилище чудес, свой архив информации, своя коллекция знаний, свой ларец всех тайн. Сколько может быть абсолютных архивов универсального знания?
— Звучит так, как будто ты впал в уныние, Рем.
— Прошу прощения.
— Сохранение культуры важно, Рем.