— Сэр… — начал было он, но я без церемоний оттолкнул его и ворвался во двор конюшни.
— Мне нужен мой конь, сынок, и немедленно. Тот, на котором я приехал в пятницу, гнедой. Я доктор Бруно из свиты пфальцграфа.
Мальчик широко раскрыл глаза.
— Без мастера Клейтона я никого не вправе впускать, сэр, да еще отдать такую красивую лошадь.
— Красавчик, что и говорить, из собственной конюшни ее величества. Клянусь, я беру лошадь по праву, не краду. Давай, выводи ее поскорей.
— Мне зададут трепку, сэр, — жалобно возразил мальчишка.
Винить его было нельзя: и час поздний, да и выглядел я, с разбитой физиономией и раной на шее, отнюдь не как придворный. Мне противно было прибегать к этому средству, но делать нечего — в очередной раз я вытащил из-за пояса нож и быстро провел им перед глазами паренька. Тот беспомощно огляделся в растерянности, но никого не было.
— Пожалуйста, — добавил я, пытаясь хоть как-то смягчить свою вынужденную грубость.
Мальчик послушался: трепка показалась ему все же более радужной перспективой.
— Быстро-то его не взнуздаешь.
— И не надо. Хватит уздечки. Давай быстро, я спешу.
Мне послышались шаги, и я резко обернулся к двери. В конюшне никого не было, только лошади переступали во сне. Страх мой передался мальчишке, он молча кивнул и поспешил накинуть на моего коня недоуздок. Я неотрывно следил за воротами конюшни, перетаптываясь от нетерпения с ноги на ногу и кусая губу. О боли в руке, плечах, горле, а теперь еще и в спине, по милости Слайхерста, я почти забыл. Сейчас важно было только одно: чтобы меня не задержали.
Я не был уверен, правильно ли я сделал, доверясь Коббету, но в одном не мог с ним не согласиться: если бы я сам поскакал к Сидни, Слайхерст поднял бы на ноги констебля и стражу, — мол, из Линкольна бежал вор, — и меня не выпустили бы за городские ворота. Пожалуй, оставив пакет у привратника, я принял самое правильное решение. Оставалось только молиться, чтобы гонец оказался надежным, а Слайхерст не перехватил его.
Бедняга конюх привел мне коня, ведя его за нарядную бархатную уздечку. Громко звенели в ночном воздухе медные бубенцы, но лошадка шла нехотя, как будто обижалась, что ее потревожили затемно. Я подвел коня к камню посреди двора и вскарабкался ему на спину. Мальчик придержал створку ворот, я стукнул коня пятками в бока и поскакал налево, подальше от колледжа Линкольна.
Другой конец Чейни-Лейн упирался в Норт-стрит; я ориентировался на бледную полосу неба по левую руку — там был восток. Развиднелось настолько, что я мог разглядеть впереди крытые ряды зернового рынка, и погнал лошадь рысцой, хотя она вовсе не хотела ускорять шаг на мокрой и скользкой земле. На перекрестке Карфакс я еще раз свернул налево, на Хай-стрит, и почти сразу увидел впереди восточные ворота, через которые мы так торжественно въезжали в Оксфорд всего пять дней тому назад. За этими воротами шла дорога на Лондон.
На башне ворот светил фонарь; теперь все зависело от того, пропустят ли меня часовые. Слайхерст уже, разумеется, поднял на ноги служителей колледжа, и погоня следует за мной по пятам.
Я остановился перед воротами, и навстречу мне вышел мужчина в мундире городского стражника, с пикой в руках.
— Кто идет? — рявкнул он, наставляя на меня оружие.
Лошадь заржала в испуге.
— Королевский гонец! — крикнул я. — Срочное сообщение от сэра Филипа Сидни.
— Шиллинг за проезд до рассвета.
— Какой тебе еще шиллинг! Мне велено срочно доставить сообщение в Лондон, Тайному совету. — Я выпрямился во весь рост, в надежде, что властный тон прозвучит достаточно убедительно, невзирая на мой потрепанный вид. — Если сообщение опоздает, клянусь Господом, граф Лестер прибьет твои яйца к этим самым воротам!
Я глянул через плечо — мне уже чудился шум на Хай-стрит. Стражник заколебался, но все же принялся неторопливо отодвигать задвижку и открывать тяжелые деревянные ворота. Я потуже натянул поводья: конь, чувствуя волнение всадника, тоже начал беспокоиться.
Я выехал из города в тот самый момент, когда издали послышался крик: «Эй! Задержать его!»
Удар пятками по бокам — и конь пошел галопом. Тут все еще была мягкая, не подходящая для быстрой скачки земля, но по крайней мере дорога сделалась шире. Это была главная дорога из Оксфорда в Лондон.
Небо на востоке светлело, звезды бледнели. Занимался рассвет. Ветер раздувал гриву коня, тот весело перескакивал через канавы и лужи; ветер резал мне глаза и мешал дышать. Я припал к шее коня, стараясь удерживать равновесие, что было не так-то легко без седла, и поглядывал назад.
Конь был резвый, и вскоре я решил, что мы покрыли уже достаточное расстояние, и погони можно не опасаться. Я вздохнул свободнее и начал заново обдумывать свой план. Дело в том, что у меня зародились сомнения. Когда я беседовал с Хамфри, мне стало ясно, что недостающие куски мозаики я найду в Хэзли-Корте, но как найти среди ночи сам Хэзли-Корт? И правильно ли я угадал место действия, или финальный акт драмы разыграется вовсе не там? Может быть, я вовсе напрасно так спешу туда?
Я скакал еще с полчаса; небо все светлело, все громче становилось пение птиц, поднимался туман, и дальние поля уже были в дымке. Запах сырой земли щекотал ноздри. Нигде не было видно жилья, и я начинал бояться, что допустил чудовищную ошибку, что я не успею вовремя найти Томаса и Софию и спасти их. Повернуть назад я не мог. Если Дженкс или Слайхерст отправили погоню, на этой пустынной дороге они легко расправятся со мной.
Я повернул на дорожку между двумя рядами изгороди и чуть не влетел в стадо овец, которых гнал в Оксфорд старый пастух с кривым посохом в руках.
— Будьте добры, скажите, где здесь усадьба Хэзли-Корт? — окликнул я его. — Правильно я еду?
Пастух тупо уставился на меня:
— Чего вы сказали?
Я глубоко вздохнул и повторил вопрос, стараясь как можно отчетливее выговаривать каждое слово. Он ткнул себе за спину:
— Еще с полмили, и увидите слева два больших дуба, а промеж них дорога. По дороге до самой усадьбы и доедете. А что вам там понадобилось? — полюбопытствовал он.
— По королевскому приказу. — Я решил держаться этой версии, она уже раз сослужила мне добрую службу.
— Они там все католики, — предупредил он меня, покуда мой конь пролагал себе путь между овцами.
Я поблагодарил за предупреждение и, как только выбрался из стада, вновь погнал коня. Ноги и спина отчаянно болели, поводья впивались в раненую руку, но сообщение, что скакать осталось уже немного, меня ободрило. Я доберусь и, быть может, все же получу там ответы, которых ищу.
Глава 19
Подъездная дорожка полого шла под уклон и постепенно расширялась, приближаясь к фасаду богатой загородной усадьбы. С вершины холма сквозь тонкую дымку тумана в сероватом предутреннем свете я увидел за деревьями высокие каменные трубы, башенки и зубчатые парапеты стен. С трех сторон к усадьбе подступал лес, сзади поднимался отвесный холм, тоже густо поросший лесом.
Под прикрытием деревьев можно было подобраться к замку совсем близко, но вот проникнуть внутрь казалось делом непростым. Пока что я продвигался вперед, но вскоре заставил лошадь свернуть с дорожки на лесную тропинку. Добравшись до небольшой поляны, я спрыгнул с коня, привязал его к толстой, низко растущей ветке — специально выбрал пониже, чтобы он хоть попастись мог. Похлопал его по холке и пообещал ему (и себе), что скоро вернусь. Дальше пришлось красться вниз к усадьбе.
На краю леса, там, где открывался выход на просторную лужайку перед усадьбой, я присел в тени деревьев и еще раз окинул взглядом здание, в которое собирался проникнуть: туман начинал рассеиваться, и я довольно отчетливо различал его очертания. Это была крепость, построенная для отражения врага, столько же красивая, сколь и грозная.