Между тем из разбитых ворот темного собора, чьи колокола звенели без паузы на протяжении неизмеримого времени и только сейчас умолкли, вышел отряд из одного чистокровного Гвардейца Ворона и нескольких Десантников-Отродий, которых окружали десятки мужчин и женщин, облачённых в лучшие одежды имперского дворянства и убивавших культистов голыми руками — их сила была столь же бесчеловечна, как выражения на их лицах. Сын Коракса и его приспешники прилетели на Калт незадолго до начала Тёмного Крестового Похода, и Гейдж не осмелился отказать им в своем армаде, хотя он был уверен, что не звал их. Даже в пылу сражения другие хаосопоклонники держались подальше от странного и раздражающего присутствия Легионеров Гвардии Ворона. Даже когда Гвардейцы Ворона начали идти против течения — их цель на Макрейдже, по-видимому, заключалась в разрушении этого конкретного храма — все разошлись, чтобы освободить им дорогу. Избранник Слаанеш мельком увидел, как чистокровный командир бережно нёс что-то в своих руках — какой-то угловатый и черный, как пустота, контейнер. Катон не знал, что это было, и ему было все равно — пускай Кораксовичи пекутся о своих безделушках, а он жаждал гораздо большей добычи.
Гейдж зазывал Темных Ангелов и Железных Рук, посылая эмиссаров в Око Ужаса, чтобы ходатайствовать перед владыками Первого и Десятого Легионов, предлагая великие сокровища и возможность отомстить тому, кто привел их к неудачной неудаче. Но у сыновей Лиона были свои собственные войны, и он не получил ответа от Десятого Легиона — и никто из его посланников к Горгону не вернулся. Катон ожидал это — судя по тому, что он прочитал в архивах Легиона, Жиллиман и Феррус Манус были верными друзьями, и во время Ереси Горгон была самым преданным Архипредателю военачальником. Но он думал, что тысячелетия изгнания разрушили бы эту связь… Неважно. У них было достаточно воинов и оружия, чтобы убить всех жителей Макрейджа, если бы это потребовалось для достижения Крепости Геры.
Изо рта Катона полилась слюна в предвкушении грядущего пира, и он снова погрузился в сражение, выкрикивая темные клятвы своему божественному покровителю.
Когда войско Тёмного Крестового Похода раздробилось и война охватила Макрейджа, открылось больше секретов планеты. Мощные демоны были пробуждены в своих храмов кровавыми жертвоприношениями или освобождены из тюремного заключения, когда их тюрьмы были разрушены боевыми действиями. Древние мутанты, чья форма стала совершенно нечеловеческой после тысячелетних воздействий губительной энергии Варпа, вырвались из-под земли. Колдуны Хаоса, которые веками одержимо развивали свои знания в управлении энергий Варпа, были изгнаны из своих убежищ сражением и обрушили разрушительное колдовство на головы нападающих. Одним из таких чернокнижников был Астартес, который выбрался из-под обломков разрушенного храма и носил силовой доспех древней модели, заляпанный пеплом и кровью, из-за чего невозможно было разглядеть эмблему его Легиона. Этот псайкер убил сотни Эвокатиев с обеих сторон конфликта, демонстрируя невероятную силу, прежде чем исчезнуть во вспышке энергии Варпа, когда на него напали несколько Проклятых. Призраки сгинули вместе с ним, и никто не мог сказать, как звали таинственного воина, был ли он хозяином храма или его пленником — только то, что его мастерство Варпа было велико.
Марней Калгар наблюдал за полем боя из Крепости Геры, и знал, что битва достигнет ее стен. Он всегда подозревал, что так оно и будет, но задумка Бе’лакора привела к тому, что Ультрамарины столкнутся с предателями до того, как те будут истощены битвой с культистами. Марней думал, что Марий не может опускаться ниже, когда он увидел легионеров-отступников в его войске, но затем Пожертвованный Сын раскрыл свой союз с Повелителем Теней, заклятым врагом Жиллимана с древних времен. Властелин Макрейджа кипел от откровения, что самый ненавистный враг Духовного Сюзерена был здесь, на планете, которую он поклялся защищать, на протяжении сотен лет без его ведома. Его последователи почувствовали его ярость и, не желая рисковать, работали еще усерднее, чтобы подготовить Крепость Геры к предстоящему сражению.
Человек, скрывающийся на нижних палубах фрегата Тринадцатого легиона «Пламя», забыл свое имя много лет назад, когда апотекарии вырвали его из числа сородичей и сделали его тем, кем он стал. Но он выбрал себе новое имя после того, как проявилась его судьба, полная скрытых истин и горькой иронии. Он называл себя Заветом, потому что он был, пожалуй, единственным разумным во всей галактике, который знал правду об Ультрамаринах.
Даже сейчас, спустя столько лет, Завет не знал наверняка, почему он смог про эту выяснить. Он был слишком занят сохранением своей жизни, чтобы выяснить происхождение этих знаний. У него были предположения — нарушения генетического семени, латентные пси-способности или просто шутка Темных Богов. Но, так или иначе, он видел узы генетического и колдовского происхождения, которые связывали весь Тринадцатый Легион вместе — и что еще хуже, он видел руку, которая держала их. Он знал, что Жиллиман не умер, и что Духовный Сюзерен не чувствовал ничего, кроме холодного презрения к своему Легиону, манипулируя им из своей стазисной гробницы до некоего непостижимого конца… отблеск которого Завет увидел в те последние минуты, прежде чем безумие дало ему силы вырваться из камеры и проложить кровавый путь к выходу из лаборатории.
После многих лет бегства по Губительному Шторму, избегая охотников, как смертных, так и бессмертных, Завет наконец добрался до Калта, думая обрести безопасность в тени Пожертвованного Сына. На какое-то время это сработало, но затем Марий Гейдж объявил начало Тёмного Крестового Похода. Завет прекрасно знал, какой ужасной силе противостоял Гейдж, но в темных знаниях, бурлящих в самых хаотичных частях его разума, он думал, что нашел способ положить конец охоте на свою жизнь. Способ для Мария победить и освободить Ультрамаринов от оков их бессмертного лорда. О подобно он прежде даже и не мечтал, но его видения не лгали
И поэтому он спрятался на борту «Пламени», скрывая свое присутствие оберегами, которые он узнал от колдунов и демонов в обмен на темные дары. Целые месяцы он провёл в кругу, пока звездолёт пересекал Губительный Шторм с армадой Черного Крестового Похода, скрывая свои мысли, чтобы не выдать своё присутствие его охотникам. Но теперь пришло время выйти, чтобы добраться до летных палуб и найти путь вниз к планете внизу. «Пламя» дрожало от битвы с оборонительным флотом, и путешествие Завета могло бы закончиться тем, что шальной выстрел пробил бы корпус фрегата и взорвал его ядро Варпа. У него не было никакого плана, кроме как «добраться до Гейджа и помочь ему победить», но он давно понял, что составление подробных планов дает только обратные результаты, поскольку его враг был тем, кто все еще присутствовал в его собственной голове. Он проверил свою экипировку и вышел из круга…
… И тут же его встретила высокая фигура, перекрывшая весь коридор, примерно в тридцати метрах впереди. Завет застыл в его следах, когда он узнал фигуру (которой раньше не было). Он знал о них — четырёх могучих и ужасных, безмолвных аватарах воли Темного Повелителя Хаоса. Незваный гость имел гуманоидную фигуру и внешне походил на космического десантника, но никто никогда не мог принять его за легионера. Это была сущность, выбравшаяся из бездны ада, проецировавшая образ того, что когда-то было, чтобы иметь возможность ходить в измерении, где встречались боги и смертные, и излучавшая силу. Как чудовище прибыло на «Пламя» так, чтобы каждый псайкер на борту звездолёта ничего не почувствовал, Завету было не ведомо, но он понял, кто это возник в коридоре.
Тетрарх.
Больше всего на свете Завет хотел броситься наутёк. Из его логова были и другие пути, и он мог обогнать каждого охотника, если ему не удавалось его победить. Но он знал, что это не сработает с Тетрархом. Всю свою жизнь Завета преследовали кошмары о четырёх Князях Демонов — невероятно больших силуэтах, которые, не останавливаясь на мгновение, приближались к нему все ближе и ближе. Астартес не знали страха, но Завет не был Астартес. Он был Эвокатием, и в его тело вживили лишь часть генного семени Жиллимана, а потому он слишком хорошо знал страх. Вид чудища, заблокировавшего коридор, вызвал у него всепоглощающий ужас.