Последней мыслью Эдуарда де Лионкира был вопрос, знал ли Гейдж, что подобное может случиться. Он надеялся, что знал, даже если это означало, что Эдуарда оставил умереть его командир. Он надеялся, что у Пожертвованного Сына был план…
******
Они встретились лицом к лицу, отец и сын, примарх и Астартес — хотя они оба больше не подходили под это ограниченное определение. Что Робаут, что Эонид сильно изменились с тех пор, как в последний раз они стояли на одной планете, перекованные жестокими судьбами в существ из силы и воли, нежели чем из плоти и крови. Один был Тёмным Повелителем Хаоса, Избранным Тёмных Богов, а другой был… кем-то совершенно другим. Возможно, кем-то достаточно могучим, чтобы остановить то, что должно было произойти, чтобы предотвратить все ужасы, о которых возвещало возвращение Робаута, но это было не точно.
Позади них на коленях стояли Лорды Хаоса, избранники Тёмных Богов, участвовавшие в Тёмном Крестовом Походе и покорившиеся неукротимой воле Жиллимана. Бе’лакор, Мастер Теней и Первоизбранный Богами; Катон Сикарий, Князь-Воин Эспандора и Избранник Слаанеш; Каст, Сосуд Мерзостей и избранник Парменидия; Тит, Гнев Кхорна; Уриэль Вентрис, Пьющий Скорбь, который не покорился никому из Пантеона, но, тем не менее, служил им всем каждым своим вздохом. Они пришли сюда, чтобы уничтожить Жиллимана, выключить стазисное поле вокруг его трупа и навсегда покончить с возможностью его возвращения. Каждый из них присоединился к Пожертвованному Сыну по своим собственным причинам, образовав союз, редко встречающийся среди Легионов Предателей.
Но они опоздали, а, точней, им постепенно стало ясно, что их обманывали. Все они, когда смотрели на примарха, увидели рану на его груди, где меч Императора пронзил его. Они видели кричащие, горящие лица вокруг примарха, и их чутье подсказывало, что это были души всех Робаутовичей, которые погибли в ходе Тёмного Крестового Похода и превратились в банальное топливо для подпитки воскрешения Тёмного Мастера Хаоса.
Лорды Хаоса поняли, что ими манипулировали, они были лишь пешками на шахматной доске в партии, которая велась с целью вернуть Робаута Жиллимана, и ярость сражалась со страхом в их черных душах. И все же, когда их предводитель «Марий Гейдж» встал перед их заклятым врагом и вдруг обнаружилось, что он тоже обманывал их с самого начала, единственной эмоцией, которую они могли испытать, был шок. Все они смотрели на Космодесантника в красном шлеме, который бросил вызов власти самого Жиллимана, и их мысли разбушевались и превратились в полнейшее непонимание.
— Эонид Тиэль, — тихо сказал Жиллиман, его голос неестественно эхом прокатился по залу, словно вместе с ним заговорили все статуи и фрески одновременно. Позади Пожертвованного Сына Лорды Хаоса зашевелились, так как они тоже узнали имя из легенд Ультрамаринов. — Я помню тебя. Сержант из тринадцатого Ордена, сто тридцать пятой роты. Несущий красный знак, который возглавлял других изгнанников на Исстване III, который даже не смог умереть достойно, когда ему это было приказано. Ты был полным разочарованием.
И всё же… признаюсь, подобно я не ожидал. Марий Гейдж должен был стать моим самым великим подданным, собрав самых могущественных Лордов среди Ультрамаринов и приведя их ко мне, чтобы они могли встать на колени и служить, ибо это их место. И он тоже бы встал на колени, и Легион воссоединился бы под моим командованием. И вместо этого… сюда пришёл ты. Призрак прошлого, маскирующийся под Князя демонов. Как?
— Разве ты не хотел бы знать, — ответил Пожертвованный Сын, и хотя его шлем скрывал его лицо, все могли слышать в его словах улыбку — холодную, злобную и жаждущую мести, в которой Эониду так долго отказывали. Он поднял пистолет, который держал в левой руке, и, не долго думая, выстрелил прямо в лицо воскресшему примарху. Пучок плазмы прошил воздух, расталкивая молекулы на своём пути, и взорвался при столкновении с колдовским барьером, окружающим обнажённую голову Тёмного Повелителя, не причинив никакого ущерба. Невзирая на это, Эонид отбросил пистолет, который превратился в туман в тот же момент, когда покинул его руку, и вместо этого вынул еще один силовой меч из ничего, после чего напал на примарха-предателя.
Жиллиман поднял одну из своих рук, которые были облачены в Когти Могущества, изготовленные Тёмными Механикумами в гротескной пародии на Коготь Гора, подаренный Воителю, чтобы отметить его возвышение после Улланорского триумфа. Робаут ударил чёрной пси-молнией через коготь, но та, взамен того чтобы бросить Эонида в агонии на землю, безвредно окатила его и рассеялась, нейтрализованная другой, примерно равной силой. Архи-Предатель нахмурился и зашагал навстречу своему предательскому сыну.
Оба военачальника столкнулись с громовым грохотом, мечи встретили когти в ливнях искр. Эонид был намного меньше примарха, но он был более проворным, а его мечи были чуть длиннее когтей Когтя, что позволяло ему парировать атаки Жиллимана. Робаут стоял на одном месте, в то время как принесенный в жертву Сын танцевал вокруг него, двигаясь быстрее любого из Астартес, уклоняясь с лёгкостью от ударов, которые даже искусный дуэлянт не смог бы предугадать.
— Что ты такое? — спросил изумлённый Жиллиман. — Эонид, который командовал неудачниками из моего Легиона, не был псайкером… Где ты добыл эту силу? Кому ты продал свою душу?
Эонид не ответил. Он просто продолжал сражаться, демонстрируя захватывающие дух навыки с каждым ударом и парированием. Снова и снова Жиллиман вытягивал энергию из Варпа, высвобождая ужасные энергии против своего сына, ударяя разрядами, которые могли бы испарить танк или привести целые толпы в душераздирающее безумие. Но каждый раз пси-атака просто соскальзывала с брони Вождя Красного знака, и гнев Архи-Предателя рос с каждым неудачным ударом. Из-за этого концентрация Робаута на удерживании в повиновении остальных разумных в святилище ослабела, и Бе’лакор смог преодолеть принуждение своей адской натуры. Повелитель Теней поднялся, покрывшись потрепанными остатками своей славы, его глаза засверкали ненавистью, которую он взращивал дольше, чем Эонид. Для Бе’лакора обман «Мария Гейджа» не был важен — тем более, что сейчас источник всех его бед за последние десять тысячелетий стоял перед ним, снова живым.
Пожертвованный Сын отступил, когда Бе’лакор полетел к Жиллиману, схватил своего древнего врага и поднял его в воздух, дав волю своему гневу. Примарх попался врасплох и отреагировал слишком поздно, чтобы уклониться от нападения Первоизбранного, который терзал его броню и колдовскую защиту. Древние бронепластины покрылись трещинами, когда Повелитель Теней пробил защитное поле вокруг Робаута, продавив его силой чистой ненависти.
Но, несмотря на всю злобу Бе’лакора, тёмная душа Жиллимана была закалена вечностью, протекавшей вне времени, и его владение силами Варпа выросло в сто раз. Тёмный Повелитель контратаковал, используя дары своих покровителей, чтобы разрушить контроль Бе’лакора над искаженной реальностью Губительного Шторма. Вопя в бессильной злобе, материальная оболочка Князя Демонов начала распадаться, но Робауту этого было мало. Он дотянулся до струн варп-энергии, образовывавших саму сущность Бе’лакора, в которую превратилась его древняя душа после дарования ему демоничества бесчисленные тысячи лет назад. Для смертных глаз это выглядело так, как будто Когти светились нечестивым сиянием, когда они рассекали клубы дыма, но все присутствующие были гораздо большим, чем просто смертными. Они увидели, как Жиллиман разорвал Когтями сущность Бе’лакора в клочья, отбросив его обратно в Эмпирей и рассеяв его силы. Это было больше, чем простое изгнание, и только Боги знали, сколько времени понадобится, чтобы Повелитель Теней смог оправиться от такого удара и снова проявиться. Со времени первого столкновения Бе’лакора с Жиллиманом в самом сердце Ока Ужаса Первоизбранный не был так сильно побежден, и его вопли гнева из-за поражения распространились повсюду по Варпу, пробуждая его культистов и слуг по всей Галактике.