— Не хочу, — отказалась Ута, — тем более что хозяйку дома я уже видела ночью. Ну, точнее, её призрак. Что-то больше не хочется.
— Вот как? — нахмурился Вольфгер, — тогда это воистину злое место, пойдём отсюда.
Кроме иконы и портретов, больше ничего примечательного в зале не оказалось.
— Плохо, что эта комната расположена над кухней, — сказала Ута, — ночью оно придёт к нам снова…
— Может быть, дождь прекратится, и тогда мы сможем уехать, — с надеждой предположил Вольфгер.
— Хорошо бы, — кивнула Ута, — вторая ночь в этом доме может оказаться похуже первой. Теперь оно знает нашу защиту и постарается её обойти…
Они спустились вниз, и Вольфгер, подойдя к монаху, протянул ему икону:
— Вот, нашли наверху, я решил забрать, не висеть же ей в пустом доме…
Монах перекрестился, взял икону, всмотрелся в неё и побледнел.
— И здесь… — сказал он.
— Что — «и здесь»? — спросила Ута.
— Ничего, фройляйн, ничего… — ответил отец Иона, убирая икону в свой мешок. — Так…
Ута недовольно посмотрела на Вольфгера, но тот промолчал. Раз монах не хочет объяснять смысл кровавых слез на иконе, пусть так и будет.
Неожиданно на кухню ввалился гном. С его плаща лило, никаких дров при нём не наблюдалось.
— Ну, и где же дрова, ваше гномство? — насмешливо спросил Карл.
— В лесу кто-то кричал! — невпопад ответил гном. — Надо сходить, посмотреть!
— Кто кричал? — спросил Вольфгер.
— Откуда я знаю? Голос вроде женский или детский, — ответил гном. — В лесу вообще нелегко понять, кто кричит и откуда. Сначала что-то затрещало, как будто дерево рухнуло, а потом я услышал крик. Кажется, кого-то придавило…
— Может, это морок? — не обращаясь ни к кому конкретно, спросила Ута. — Место здесь нехорошее, всякое может быть…
— Надо взять лошадей и посмотреть! — настаивал гном. — Мало ли…
— Промокнем ведь до костей… — с неудовольствием сказал Вольфгер, — да и как мы будем искать это упавшее дерево? Ты хоть направление запомнил, Рупрехт?
— Вроде запомнил… — неуверенно ответил гном.
— В лесу звуки коварны, — покачал головой Карл, — они могут отражаться от деревьев, и тогда вообще не поймёшь, где кричали…
— Если никто не хочет идти со мной, я пойду один! — упрямо сказал гном.
Вольфгер вздохнул.
— Видно, делать нечего, придётся ехать, да и лошади, наверное, застоялись. Вперёд, господа мои, нас ждёт приятная прогулка! Ута, останься с монахом, тебе-то зачем мокнуть?
Когда они вывели лошадей из дома, дождь немного утих. Лошади прядали ушами и недовольно фыркали. Вольфгер кое-как устроился в отсыревшем седле, Карл посадил перед собой гнома.
— Ну, куда ехать? — спросил барон.
— Я шёл по тропинке, — пояснил гном, — вон туда, отошёл недалеко, а кричали, по-моему, вон оттуда…
Ехать было трудно, густой подлесок и бурелом мешали свернуть с тропы. Несколько раз Карлу проходилось прорубать дорогу секирой. Мокрое и скользкое дерево рубилось плохо, секира отскакивала, один раз гном чуть не получил обухом по лбу, после чего предпочёл слезть с лошади и идти пешком.
С полчаса они блуждали по лесу, гном иногда кричал, но крик вяз в сыром воздухе и оставался без ответа.
Они насквозь промокли, проголодались и уже собирались прекратить поиски и возвращаться в дом, как вдруг Карл сказал:
— Вон там, в кроне деревьев, как бы просека, видите? Дерево упало и переломало ветки вокруг, наверное, это там.
— Едем! — решил Вольфгер, — если и там никого не найдём, возвращаемся.
Но они нашли того, кто кричал сразу, как только подъехали к рухнувшему дереву. Человек лежал навзничь, придавленный к земле.
— Да он хоть жив? — спросил Карл, спрыгивая с лошади.
— Карл, давай попробуем приподнять ствол, а ты, Рупрехт, вытаскивай человека. Сможешь?
— Постойте, постойте, вовсе не надо поднимать ствол, да это вам и не по силам, — сказал гном. — Смотрите, кому-то здорово повезло: его не придавило стволом, а только прижало толстыми ветками. Если ты, Карл, обрубишь их секирой, мы сумеем освободить пленника и так.
Карл кивнул, отстегнул от седла секиру и несколькими сильными ударами обрубил ветки, прижимающие человека к земле. Вольфгер и гном наклонились над пленником дерева и за ноги вытянули его из-под ствола. Тот не шевелился, видимо, был без сознания. Спасённый был невысокого роста и довольно хрупкого телосложения, одет в совсем новую, добротную и дорогую одежду — кафтан, штаны в обтяжку и сафьяновые сапоги. Вольфгер осторожно взял его за плечи и, придерживая голову, перевернул на спину. Из-под упавшей шапочки хлынула волна длинных, блестящих, иссиня-чёрных волос. Это была девушка! Барон долго молча смотрел ей в лицо. Матовая кожа, нос с высокой переносицей, странный разрез закрытых глаз, чувственные губы. Сердце тяжело стукнуло. Перед ним лежал овеществлённый плод его детских грёз, ундина из озера.