— О я на слух пока что не жалуюсь, однако же, не думаете ли вы, что мой хозяин настолько глуп, чтобы просто стирать себя из этой реальности вместе с каким-то божком?
— Он умудрился убить бога?
— Если быть точнее, то одного из богов того мира, который пытается к нам вторгнуться. Кажется его звали Аштар и он являлся до недавнего времени божеством тления. Являлся, как вы понимаете до того времени, пока мой хозяин не перешел ему дорогу. Теперь его больше не существует.
— Не отвлекайся, что там со Штефом?
— Есть две новости на этот счет: хорошая и не очень. Хорошая заключается в том, что хотя он и мертв, что крайне прискорбно, однако, насколько я правильно анализирую, для вас не является проблемой. Неприятной новостью же является то, что нечто, что вы называете Смертью, сейчас доставляет энергетическое тело господина в место, которое мне не доступно.
— То есть, ты хочешь сказать, что Смерть тащит его душу прямо в чистилище?
— А я как сказал?
— Твою мать.
Суд
Яркая вспышка вернула меня в реальность. Я огляделся и увидел коридор со множеством дверей и надписями на разных языках: английский, немецкий, французский, русский. Сработало. Я не был до конца уверен, когда все это затевал, но судя по тому, что я вижу перед собой все случилось как нельзя лучше. И тут мой взгляд упал на единственное, как мне казалось, украшение в этом здании: фигура в балахоне, будто высеченная из мрамора стояла рядом со мной. Утонченные черты лица, бледная кожа и балахон скорее подчеркивающий, нежели скрывающий точеную фигурку женщины. Нельзя было точно сказать сколько ей лет: это была и девушка, только-только ставшая на путь взросления и древняя старуха одновременно. А затем в глубине глаз вспыхнули две искорки, а рот растянулся в кривой усмешке.
— И долго ты будешь на меня пялиться, смертный? — ее вопрос тысячекратно отразился в моей голове и я согнулся пополам от нестерпимой боли, которая просто принуждала к самостоятельному обезглавливанию. Кровь лилась из носа, ушей и глаз и заставляла мир вокруг окрашиваться в багровые тона.
— Если..- каждое слово давалось мне с трудом- ты не выключишь дальний свет, мы с тобой не поговорим.
— Ой, у меня совершенно вылетело это из головы, — она попыталась изобразить смущение, однако вид иссиня-черных, как бездна, пожирающая души, крыльев, развевающихся за спиной, слабо ей в этом помог, — Ты странный, Штефан, очень странный. Обычно люди начинают умолять меня их отпустить, угрожать, подкупать, но не ты. Тебе совсем не страшно, во всяком случае, я не чувствую его в тебе. Ты же осознаешь, что умер? И что больше тебя на землю ничто не отпустит? Или что, скорее всего, тебе вечно страдать в самых глубоких темницах ада?
— Скорее даже счастлив. — При этих словах, капюшон слетел с ее головы и пара красивых сине-черных глаз уставилась на меня, как на диковинную зверушку или на психа. Определенно можно было сказать, что она не поверила ни единому моему слову.
— Как это вообще возможно? Никто никогда не бывает счастлив, кроме тех, кто страдал в последние моменты своего телесного существования.
— У меня было всего три варианта и из всех зол я выбрал определенно меньшее, — пока мы говорили двери сменяли одну за другой, а наше путешествие все не думало заканчиваться. — Я мог не рассчитать и тогда отправился бы вместе с этим божком, став частью изначального хаоса. Так себе затея, если честно. Во-вторых, можно было стать марионеткой в руках в конец распоясавшегося бога и устроить конец света. Думается мне, что по голове за такое меня бы точно не погладили. Ну и последний вариант- оказаться здесь. В аду я хотя бы смогу подумать над своей судьбой, авось и сбегу. — Я хитро подмигнул своей спутнице. Вы когда-нибудь видели краснеющего ангела смерти? А вот мне довелось и все ее метаморфозы замерли в один момент, вернув ей лицо холодной красавицы.
— Ты очень интересный человек, возможно я заскочу поболтать, когда будет время. А сейчас мы пришли. — Мы остановились перед массивной дубовой дверью обитой золотом, на которой красовалась надпись: "Судилище Божие"
— Было приятно поболтать, но я не люблю заставлять ждать меня, — я подошел к удивленному ангелу и сделал то, что она никак не ожидала. Я аккуратно взял ее за руку и поцеловал обратную сторону ладони. — Еще увидимся, Азраэль. — И с этими словами пинком отворил дверь, заставив вздрогнуть всех, кто находился внутри. В зале, который напоминал обычный зал заседаний было людно, точнее ангелно и демонно, причем последних было чуть ли не больше, чем любителей арфы. Они расположились соответственно по правую и левую сторону от прохода и стола, который был прямо перед судьей. За трибуной сидел мужчина в чинном парике и мантии, мужчина с окладистой бородой и белоснежными крыльями, надпись на табличке говорила, что передо мной никто иной, как сам Архангел Михаил, и был этот господин в крайне неблагоприятном расположении духа, я полагаю моя выходка не добавила мне очков в его глазах. Слева и справа на трибунах чуть поменьше стояли два ангела и тот, что стоял ближе к демонам, мне сразу не понравился. Самое лестное описание, которое я мог ему дать-напыщенный индюк. Его холеное лицо просто светилось презрением ко всему миру и ко мне в частности. Правый же, одобрительно мне подмигнул и посмотрел с отеческой теплотой.