— Так что же привело Железного Волка ко мне? — Я задал этот вопрос с усмешкой, поскольку даже мой не вполне здоровый разум напрочь отказывался придумать хоть один вариант того, с чем не мог справиться мой отец. И все же, чутье подсказывало мне, что явился он отнюдь не лясы точить.
— Есть в этом здании место, где нас точно не подслушают?
— Ну, после твоего ора уже все знают, что я сделал что-то не совсем законное, что может быть еще хуже?
— Так есть или нет?
— Есть одно, пойдем со мной. — Мы вышли в коридор под взгляд шокированного Самойлова и направились в правое крыло здания. Пройдя практически до конца, я открыл неприметную старую дверь при помощи отпечатка и мы зашли в мой кабинет. Пыль витала вокруг старинных приборов, а на столе одиноко лежала шариковая ручка, обычная ручка, сестры которой продаются в каждом канцелярском магазине. Я закрыл дверь, пока отец осматривал помещение с видимым замешательством. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это, как я полагаю.
— Удивлен? Ожидал увидеть здесь нечто иное?
— В некотором роде, хотя и подозреваю, что это не весь сюрприз.
— Правильно делаешь. Альфред! — Справа от нас появилось изображение немолодого мужчины в костюме-тройке в выдержанном стиле. Он вежливо поклонился сначала мне, затем и отцу и учтиво, как и подобает профессиональному дворецкому спросил.
— Чего изволите, сэр?
— Будь добр, приведи это место в порядок и налей нам что-нибудь выпить, покрепче. Чувствую, разговор будет долгий и не особенно приятный. — В тот же момент вся бутафория начала уходить в стены и появились привычные мне колбы, пробирки, электромагнитные ловушки, дроны и, конечно же, оружие. Десятки видов, начиная от армейских ножей и заканчивая вихревой пушкой — вершина инженерного искусства. Оружие, созданное для того, чтобы переломить ход любого сражения. При помощи генератора хаоса, она могла создавать искривление не только пространства, но и времени. Для этого оружия не существовало понятия констант, поскольку одним легким движением можно было изменить их, что делало само ее существование катастрофой для существующего порядка вещей. Когда перестройка помещения закончилась, в центр комнаты выдвинулась пара футуристичного вида кресла из анатомического геля и столик, на котором по бокалам был разлит виски, стоимость бутылки которого была равна годовой моей зарплате в университете. Я достал из коробки в столе сигару и пепельницу, медленно принюхался к аромату хорошего табака и прикурил ее от бензиновой зажигалки. Не спеша, набрав клубы дыма в рот, посмаковал вкус и выпустил кольцо в воздух, все так же не торопясь отхлебнул виски. Куда бы не зашел наш разговор, в данный момент меня ничто более не волновало, как кольцо, которое растворялось в воздухе, затягиваемом вытяжкой. Йохан хмыкнул, подхватил бокал и сигару и присел в мягко спружинившее кресло, повторил мой маневр. Несколько минут мы сидели, наслаждаясь алкоголем и табаком в том самом молчании, которое говорит подчас больше любых слов. Все прочее отодвинулось на второй план, и были только два человека, чертовски уставшие от этого мира. Впрочем, и мир, окружавший нас, казалось, получил блаженный отдых. Через некоторое время отец допил виски одним глотком и начал.
— Нас точно никто не слышит?
— Я в этом абсолютно уверен. Система стоит в режиме активного подавления сигналов как извне, так и внутри комнаты. Все что ты скажешь здесь, буду знать только я и Альфред.
— Я откровенно говоря ему не очень доверяю. Он все таки машина и его можно взломать.
— А человека можно запытать так, что он выдаст все тайны. Последний идиот, который пытался взломать протоколы Альфреда сейчас сидит в Гуантанамо в приятной компании специалистов из ЦРУ. Знаешь, я все чаще и чаще жалею, что не подарил ему творческий компонент раньше. Мы бы столько всего натворили.
— Так, то есть ты хочешь сказать, что сейчас мы находимся в одном помещении с ИИ с уровнем опасности Бета-4 наделенный творческим компонентом?
— Ну в целом да. Я так понимаю, что сейчас будет долгая лекция, почему этого нельзя делать, что мы и так одним своим существованием поставили этот мир на колени и прочее, прочее, прочее.