— Прости что? Я может, стала слаба слухом или ты действительно сказал…
— Что я хочу стать первой ступенью на пути возрождения твоего культа. Нет, со слухом у тебя определенно все в порядке, потому что именно это я и сказал. Не надейся, благородством тут и не пахнет. — При этих словах, Сангвия едко усмехнулась, давая понять, что она меня и не считала таковым. Сделав вид, что не заметил я, тяжко вздохнув, продолжил. — В вашем мире, с определенной точки зрения, я — создание неполноценное. Насколько я понимаю, даже у самого захудалого мечника есть определенный запас маны, который он может использовать. У меня кое-что получается использовать напрямую, но без грамотного наставника этого кое-чего окажется недостаточно. Магия Селитии слишком тонка и специфична, требует огромного срока на тренировку, которого у меня просто нет. Остается, только божественный механизм применения магии. Вы не используете ману, а напрямую манипулируете материей. Вот это-то мне и нужно.
— А у вас, молодой человек, губа далеко не дура. — Бладмир задумчиво почесал подбородок концом призрачного кинжала. — Однако, вы абсолютно правы. Что скажешь, моя прекрасная богиня? — Голос его наполнился нотками теплоты, в которых я буквально не узнавал того холодного и расчетливого мужчину, которым он представал перед остальными. С ней… с ней он был проницательным и добрым, ее верным, благородным рыцарем.
— Будь все так просто, я бы сама предложила давно, однако для этого нужны определенные условия. В основном потому, что ты- первый член нового культа. Нужно темное сырое место, где была бойня. Благо, у нас такое как раз есть, крови тоже достаточно, осталось получить только твое согласие и можно начинать. Спрашиваю тебя, Михай, согласен ли ты стать первым вестником моей воли и дать начало новому культу кровавого пира?
— Только будь со мной понежнее, у меня это в первый раз. — Язык мой в очередной раз доказал, что он мне враг и еще какой. Не успел я договорить эти слова, как тысячи мелких разрезов появились на моей коже. Ощущения, скажем так, не самые приятные. Если говорить совсем откровенно, то только многолетние тренировки медитативных техник помогли мне не заорать от боли, а затем кровь, которую я считал частью себя, вдруг ожила и побежала по поверхности кожи, покрывая ее тончайшей пленкой, которая бурлила и переливалась всеми оттенками красного. Я почувствовал одновременно жар, озноб и непреодолимую легкость во всем теле.
— Борись или умрешь! — Голос Сангвии раздавался отовсюду, а затем я осознал, что говорила со мной моя собственная кровь, которая была везде: в ушах, в глазах, в горле. Усилием воли я попытался контролировать поток, раз за разом и всегда это оканчивалось неудачей. Моя собственная жизнь утекала между пальцами, и я ничего не мог с этим поделать. Вдруг до меня дошло, что я делал все неправильно. Я пытался мысленно запечатать потоки, а нужно было их направлять, подобно руслу реки, заставлять течь по каналам тела и тем мысленным конструктам, что я формировал, подобно трубам. Это было похоже на принцип работы магии воды, которую пытался донести до меня Габриэль в период наших тренировок, за тем исключением, что здесь была нужна не только гибкость мысли, но и сила и всплеск. Разобравшись с основным принципом работы, я уже было возликовал, когда понял, что мозг отказывается работать и медленно отключается. Видимо, это был второй акт пьесы, в которой мне была уготована главная роль. Однако, в этот раз я был готов. Глубоко вздохнув, я открыл путь для притока кислорода и разум сразу прояснился. Я услышал, как будто вдалеке тихое одобрительное покашливание, но не подал вида.
— Ты устал, мой дорогой Штефан, спи крепким сном. — Селития предстала передо мной в необычном образе заботливой женщины. Она сделала пасс руками и я провалился в глубокий сон.
***
— Что сейчас произошло? — Хельга с обеспокоенностью смотрела на происходящий процесс инициации. Ее охватывали самые противоречивые чувства: страх, любопытство, удивление. С начала ритуала прошло несколько часов, а время как будто замерло в комнате, где все они находились. Михай, хотя она сомневалась, что это его настоящее имя, с каждой секундой наполнялся неизвестной могущественной силой. Сангвия неотрывно проводила манипуляции с его телом, от чего он, то истекал кровавым потом, то бледнел, то задыхался. Никто не смел даже подумать о том, чтобы помешать этому действу. Когда все закончилось, и богиня опустила руки, тяжело выдохнув, она первая, кто решился задать этот вопрос в гнетущей тишине, нарушаемой лишь размеренным дыханием спящего воина. Даже Бладмир был шокирован происходящим и не торопился с ответом.