Элиза оторопело взглянула на него. Она никак не могла ждать, что инквизитор примет такое решение. По крайней мере, ее в этом убеждали.
Слова, всплывшие в ее памяти, больно ожгли ее.
«Никогда, слышишь, никогда мы не станем ближе! Ты ведьма, а то, во что ты веришь – ересь! По правилам, мне бы вообще сдать тебя инквизиции, так что цени милость, которую я оказываю тебе, не делая этого! Ни на что большее тебе даже надеяться не стоит!»
Элиза сглотнула тяжелый ком, подступивший к горлу.
– Допроса… не будет? – наконец решилась опасливо спросить она.
– Это он и был, – улыбнулся Вивьен. – И, на мой скромный взгляд, ты достойно выдержала все испытания. В том числе и испытание чужим злословием, а это дорогого стоит, знаешь ли. Я повидал разное. И сегодня в тебе было достаточно страха, чтобы ты и без пристрастного допроса начала говорить правду. Я верю тебе, Элиза. Правда легко читаема в человеческих душах. – Улыбка его стала шире. – К тому же, говоря по чести, я ни разу не видел, чтобы заяц обращался в слугу нечистого. Проповедник оклеветал тебя, сочинив небылицу. Такое случается, когда красивая юная дева отвечает кому-то отказом.
Элиза вдруг всхлипнула и прикрыла рот рукой, услышав отразившееся от высоких стен эхо. Вивьен Колер сделал шаг вперед и заботливо положил руку ей на плечо.
– Я все же явлюсь к тебе с проверкой и надеюсь застать тебя на месте. Ты ведь понимаешь, что я отыщу тебя, если вздумаешь сбежать?
Элиза сморгнула слезы и заставила себя выровнять дыхание, после чего решительно посмотрела в глаза инквизитора.
– Я не сбегу, – заявила она. – Обещаю. Я докажу вам, что не занимаюсь колдовством.
– Хорошо, – сказал он, кивнув. Затем заговорил тише: – О том, отчего тебя не окрестили, мы еще побеседуем, но, похоже, твоей вины в этом не было. Об одном прошу: пока будешь в городе, лучше тебе носить эти четки при себе. Хотя бы их, раз нательного креста у тебя нет. – На его лице появилась едва заметная улыбка.
Элиза с интересом посмотрела на свою руку и улыбнулась. Похоже, подарок пришелся ей по духу.
– Они… красивые, – смущенно сказала она.
– А мне будет спокойнее, потому что так святые обратят на тебя свой взор.
Элиза вдруг с надеждой посмотрела на него.
– Святые? А кто они?
– Это люди, такие же, как ты и я, только им в какой-то момент удалось увидеть замысел Божий о себе и воплотить его в своих деяниях. Теперь эти люди на Небесах, с Господом. Но и здесь можно ощутить их присутствие и их любовь.
Элиза улыбнулась – открыто и искренне.
– А вы расскажете мне еще про них?
– Про святых? – улыбнулся Вивьен.
– Да, – кивнула Элиза. – Если они обитают в таком месте, как это, должно быть, они очень хорошие духи.
Вивьен впервые слышал, чтобы кто-то называл так святых, поэтому ошеломленно уставился на девушку. При своей манере речи, больше присущей образованным людям, она была удивительно невежественна в вопросах веры и совершенно не понимала опасность некоторых своих слов. Это должно было вызвать у Вивьена негодование, но не вызывало, а лишь разжигало любопытство и необъяснимое желание защитить Элизу от тех, кто мог не разглядеть ее чистосердечной искренности и оказаться к ней не так терпим.
– Расскажу, когда явлюсь к тебе с проверкой, – ответил он.
– Спасибо, – дружественно поблагодарила она, внимательно заглянув ему в глаза. Ей бы уходить, пользуясь его благосклонностью, однако Элиза медлила, будто не решаясь что-то сказать.
– Вы расскажете мне еще кое-что? – наконец спросила она.
– Что ты хочешь узнать?
– Ваше имя. – Она нахмурилась. – Или мне нужно называть вас отче, как тому стражнику? – При воспоминании о стражнике по лицу Элизы пробежала тень.
Ему следовало ответить, что «отче» будет вполне достаточно. Ему вообще следовало вести себя совершенно иначе. Однако когда пришло время отвечать на вопрос, он сказал:
– Зови меня Вивьен.
‡ 2 ‡
Детство Вивьена Колера прошло в деревне Монмен близ Руана.
Местные жители знали его отца Робера как строгого и жестокого человека, за что и наградили его прозвищем Colère[1], подчеркивавшим его крутой нрав. Некоторое время в деревне ходили слухи, что злоба его – от мужского бессилия, и единственного сына жена родила не от него, а от любовника, с которым только для того и спуталась. За эти слухи мать Вивьена снесла множество побоев, но выжила и даже выносила и родила сына.